«Треба якщо вже наїжджати, то наїжджати!». На «Сільські вісті»
Іван БОКИЙ, народний депутат України
Сільські вісті
26.04.05
Державний секретар Президента України Олександр Зінченко (це те саме, що за часів Кучми — глава адміністрації президента, ним був Віктор Медведчук) після появи в «Сільських вістях» інтерв’ю Олександра Мороза і заяв ряду людей, причетних до «плівок Мельниченка» за кордоном, дивлячись прямо в камеру, заявив, що йому й сьогодні не соромно глянути у вічі журналістам чи будь-кому за все сказане в кабінеті Кучми .
Ці кадри на екранах своїх телевізорів бачили мільйони глядачів. Державний секретар Президента України Олександр Зінченко (це те саме, що за часів Кучми — глава адміністрації президента, ним був Віктор Медведчук) після появи в «Сільських вістях» інтерв’ю Олександра Мороза і заяв ряду людей, причетних до «плівок Мельниченка» за кордоном, дивлячись прямо в камеру, заявив, що йому й сьогодні не соромно глянути у вічі журналістам чи будь-кому за все сказане в кабінеті Кучми. Ще раніше його заступник Маркіян Лубківський публічно назвав провокацією все, що стосується Зінченка як фігуранта записів у справі Гонгадзе, додавши кілька високих і пафосних слів для характеристики свого патрона як нібито видатного (чи як там) державного діяча тощо.
Зізнаюся, після заяви Лубківського я зателефонував йому, аби м’яко порекомендувати, щоб він не підставляв свою молоду розумну голову для виправдань шефа. Хоча й розумів, що він робив це не з власної ініціативи. Але мені було жаль його як хорошого сина талановитого поета Романа Лубківського, мого ровесника і свого часу одного з кумирів покоління, львівського молодшого друга Олеся Гончара. Маркіяна, однак, не було, він пішов разом з президентською компанією на футбол, і я передав, що думав, його помічникові Олегові Заваді. Передав він йому моє побажання чи ні — не знаю. Зрештою, не в цьому річ. Бо річ — у самому Зінченкові.
Він — це треба сказати спочатку — і справді не задіяний і не винен у смерті Георгія Гонгадзе. Фактично і формально. Це доведе будь-яке слідство. І, до речі, ніхто й не збирається вішати на Зінченка цю страшну трагедію. Тоді звідки і для чого такі гучні заяви і такі проникливі слова щодо того, що йому й сьогодні не соромно за сказане у кабінеті Кучми? Зінченко тільки раз «допомагає» Кучмі згадати прізвище «грузина» — ото й уся «причетність» до Гонгадзе.
А чи вся? Так, Зінченко не вбивав і не нацьковував на знищення журналіста тодішнє нещастя України в особі президента Кучми. Це зробили інші, без Зінченка було кому нашіптувати і нацьковувати недолугого «гаранта» наших прав і свобод. А ось щодо сорому... Прочитавши цей запис розмови Олександра Зінченка з Леонідом Кучмою, зроблений Миколою Мельниченком у кабінеті президента навесні 2000 року (тобто за кілька місяців до вбивства Георгія Гонгадзе), читач сам в змозі зробити висновок, чи має бути соромно Зінченкові за все сказане ним в осерді нашого з вами, українці, нещастя, і чи може він вважати себе одним з творців макабричної атмосфери кучмівщини.
Мені — було б соромно. Не дай Боже колись встряти в таку історію — жити б не захотілося. Адже про що говорив з Кучмою Олександр Зінченко, тоді — голова Комітету Верховної Ради зі свободи слова? Про те, як цю свободу укоськати, придушити, як маніпулювати пресою. І річ не тільки в «Сільських вістях», на які, як він вважає, дорученець Кучми Азаров не надто ретельно наїжджає, щоб знищити газету остаточно. Єзуїтство президентського співбесідника особливо видно не тільки з того, як він, нібито ж за посадою захисник свободи слова, закликає Азарова нищити його «в парі» з собою, а й з рекомендацій Кучмі, як «м’яко» приручати журналістську молодь під крило кримінального режиму. І після таких «порад» Олександр Олексійович може дивитись цим людям, мені, вам у вічі спокійно?Позаздрив би такій душевній глухоті, такому цинізму, та, на щастя, мамою і життям вихований чорним душам не заздрити. Невже Зінченка виховували інакше? Не вірю. Звідки ж такі перевтілення?
Вони, очевидно, у самій природі Зінченка як типового представника тієї комсомольської знаті, яка ступнула широкою ногою з комсомольського безсрібництва у щедре море безшабашного пострадянського бізнесу. Гроші псують найкращу людину — то, може, вони зіпсували й колишнього комсорга Чернівецького університету з кандидатським ступенем, заввідділу, а потім і секретаря ЦК ЛКСМУ, завагітпропа ЦК ВЛКСМ і фактично керівника його «похоронної команди»? А може, то так вплинув патронат його старшого наставника Олександра Яковлєва? Не знаю, не знаю. Це може знати тільки Олександр Зінченко. Може, перебування на другій ролі у партійній команді хазяїв київського «Динамо» так розклало його душу, може, щось інше, але щоб обговорювати в такій цинічній тональності, як вони з Кучмою, втягування молодих журналістів «у командну гру» уже всім очевидного кримінального режиму — до цього треба було дожитися, для цього треба було впасти і запасти у яму цього режиму надто глибоко. Зінченко і впав, і запав, як видно з розмови, до дна. І що б він зараз про себе не говорив, це незаперечний факт.
Відомо, що Олександр Олексійович довго і тяжко хворів. Хвалити Бога, видужав. Думалося, не тільки фізично. Він порвав з СДПУ(о), його «порвали» з «Інтером», де він вірно служив Кучмі і Медведчуку. Я, грішним ділом, уже знаючи з плівок Мельниченка його грішні розмови з Кучмою, сприйняв це за моральне прозріння і, хай стримано, підтримав. У «Сільських вістях», які він закликав Кучму і Азарова знищувати енергійніше.Потім були Мукачеве, помаранчева революція. І ось тепер — «провокація», «і сьогодні не соромно». Гріш сорому у каптані, на сто рублів чвані. Значить, усе «прозріння» — в елементарному перебіжництві, в тонких відчуттях і реакціях носа на вітри політичної кон’юнктури? Не інакше. Бо ж — ні каяття в собі самому, ні прокляття режиму, який його, можливо, зігнув. Але хто не хотів згинатися, не зігнувся. Згинаються з доброї волі або з відчуття раба у собі — чи перед президентами, чи перед грошима. А щодо каяття, то кому невідомо, що грішити солодко, а покутувати гірко? Гірке п’є не всякий.
Один з політиків, котрий завжди і за всіх керманичів на коні, переконував мене: а що, власне, сталося? Чоловік жив, як умів, пристосовувався, аби нажитись, а все одно — Саша розумний, вчасно перескочив з корабля СДПУ(о) на інший — «Нашої України», а тепер — четвертий чоловік у державі (це, виявляється, за державним номером автомобіля — не гигикайте, в чиновному світі так людей і міряють). Що на це сказати? Трапляється, що й на мудрому чорт катається, а буває, що щасливого і шило голить. Одне слово, кому щастить, тому й доля. Особисто я не хотів би такого «щастя» — по-перше, в очах людей воно ходить у ліс по пруття, по-друге, не звик я на кию випливати і на ньому ж впливати в палати. Таке щастя — як трясця, а жити з трясцею самі знаєте як. А далі в ліс — то більше труску.
Для мене тільки як знущання зі здорового глузду звучать слова Зінченка з книги Андрія Колесникова, коли він каже про вчорашніх своїх союзників: «Тепер вони в опозиції. Ми своє за цими кордонами відстояли». Хто — ми? Я відстояв свої чотирнадцять років, а він що, стояв так, що ніхто з нас його й не бачив?
Олександрові Зінченку, звісно, нічого не загрожує. Він тепер — права рука Віктора Ющенка. Зустрівся Яким з таким? Бог його відає! Нинішній Президент схильний усім усе прощати, любить пристосуванців, дозволяє починати з чистого аркуша. Це його звичка, а тепер це і його право. Але і в нас із вами є своє право — довіряти таким, як Зінченко, чи не довіряти. Таким, як він, стид — не дим, очей не виїсть, вони ніколи не відчувають себе біля бабиного воза. Це — їхній вибір, і ми з вами не будемо диктувати їм, як жити. То вам без сорому ніяково, а їм — однаково. Гризот сумління силою ні в кого не вкладеш. Що ж до чистого аркуша...
Читайте аркуші нечисті і самі робіть висновки, чи здатні вони колись відбілитись. Додамо для довідки: текст російською мовою (з примітками — курсивом — видавця) узято з книги Миколи Мельниченка «Хто є хто. На дивані президента Кучми», виданої в Києві 2002 року. Ще раніше текст розмови Зінченка з Кучмою було опубліковано на інтернет-сайті «П’ятий елемент», його я тоді ж вручив Олександру Олексійовичу в сесійній залі. Він мав можливість не раз його перечитати — і після цього в нього світле око? Заздріть або плачте ті, кого совість гризе без зубів!
До слова: Зінченко, наскільки нам відомо, і тепер не байдужий до долі «Сільських вістей». Що ж, нині у нього більше можливостей «наїжджати та наїжджати», проявити свої таланти захисника свободи слова. І для цього зовсім не потрібні зуби і всілякі примари типу совісті.
Що це не просто пусті підозри, свідчить лист заступника державного секретаря Б. В. Соболєва від 21 квітня ц. р. своєму начальникові про перевірку ДУСею державного видавництва «Преса України». Констатуючи в ньому дебіторську заборгованість видавництва в сумі 12 мільйонів гривень, заступник пана Зінченка окремо виділяє «Сільські вісті», які нібито винні видавництву 400 тис. грн. Рішуче заявляємо: це брехня (але комусь дуже потрібна?). Навпаки, редакція перерахувала як передоплату 177 тис. грн. І взагалі, ніколи не мала боргів перед «Пресою України». До речі, пан Соболєв звинувачує керівництво видавництва у протидії перевіркам і звинувачує у його підтримці якихось політичних сил, котрі нібито планують використати це керівництво на виборах у 2006 році, а далі просить звільнити це керівництво, щоб потім провести таки перевірку. Тобто звільнити без доведення вини?! Оригінально, що не кажіть. «Треба якщо вже наїжджати, то наїжджати»?
ЗИНЧЕНКО: Есть несколько таких уже набежавших проблем и пару более серьезных, если будет время, потом обсудим. Из набежавших — это две даты: 6 июня — день журналистов, и я бы внес предложение попробовать инициировать, вы знаете, проблема свободы слова, журналисты и так далее. Все время она катится, весь этот мир от американцев, да кому не лень там все.
КУЧМА: Самое страшное, что мы сейчас больше (слово неразборчиво. — Ред.), чем они там. (Кучма считает, что в Украине большая свобода слова, чем на Западе! — Ред.).
ЗИНЧЕНКО: Совершенно верно.
КУЧМА: Я ж в десятку как попал тех этих самых (В 2000 году одна из международных правозащитных организаций включила Кучму в десятку «врагов прессы» во всем мире. — Ред.). Я ж знаю, что работала там же украинка одна, которая является там координатором, б... Платят деньги, записывает и все. (И тут заговор. — Ред. ).
ЗИНЧЕНКО: Я не знаю, если будет возможность переговорить с главой администрации (имеется в виду львовская областная администрация. — Ред.), вообще чего-то они там стали рекордсменами по наездам на печать. Там прикрыли «Наше радио», там этот скандал с «Экспрессом», причем, газета 350 тысяч экземпляров. Ну, а сейчас еще за «Вильну Украину», вот вчера они наехали на «Вильну Украину». Ну, я так думаю, что они не понимают одну вещь: если они хотят наезжать на свободу, значит, «Сельские вести» вот это, «Киевпост» это (Зинченко называет оппозиционные издания. — Ред.). Есть же другой метод, есть же экономические совершенно рычаги. Поднимите там аренду в два раза, поднимите еще, так сказать. (Напоминаем, это говорит на то время глава парламентского комитета по свободе слова. — Ред. ).
КУЧМА: А то, что по «Сельским вестям» налоговая — это правильно. (Без санкции суда налоговая администрация почти на год блокировала счета этой оппозиционной газеты. — Ред.).
ЗИНЧЕНКО: Это правильно!
КУЧМА: Там такой разврат, там же такие грубые нарушения. Нельзя же это дело. (В «Сельских вестях» регулярно появляется критика Кучмы и его окружения. — Ред.).
ЗИНЧЕНКО: Я Азарову, ну, когда после всего этого: «Вы знаете, Николай Янович, ну, давайте, в конце концов, как-то в паре все это делать. Вы наехали формально, а потом, значит, отъехали. Ничего хорошего не произошло. Надо если уже наезжать, то наезжать...». Я сказал: «Свобода слова не может же быть до безумия там».
КУЧМА: Конечно, господи.
ЗИНЧЕНКО: И еще один, значит, я все-таки думаю: если мы подумаем над тем, как все-таки презентовать 6 июля, значит, для того, чтобы встретиться неформально, ну, вот перед маем, 6 маем, можно было бы с западными (журналистами. — Ред.) встретиться, (два слова неразборчиво) с Клинтоном. Ну, вот такую неформальную беседу провести. Я к чему говорю, вот у меня есть свой, так сказать, опыт. Ира (Геращенко, руководила информационной службой «Интера». — Ред.), значит, чтобы не менять отношения, когда я ее попросил поехать тогда с вами в поездку, она говорит: «Ну, мне так не хочется, я же свободный журналист», и так далее. Прошло, она 15 раз уже с вами ездила. Большего сторонника, чем Ирина, в коллективе точно нет (Вскоре Геращенко покинула «Интер» вместе с группой сотрудников. — Ред.). Она настолько общается, вот поездки, выступления, реальная работа. Они же видят, кто у нас языком болтает, а у кого реальная работа. Настолько Ирка стала ярым сторонником. И надо как бы попытаться втянуть 6-7 журналистов первой руки вот в такое неформальное личное общение. Что у нас делают властные структуры? Они обычно предлагают встречу перед лекторами. Честно говоря, ни у Кулебы особого авторитета нет, ни у Боденчука нет (журналисты, которые обслуживают президентскую пропаганду. — Ред.). Журналисты пишут все равно совершенно по-другому. Значит, если у меня есть там в коллективе, условно говоря, вот Мустафин и Геращенко — два человека. С их мнением потом намного легче...
КУЧМА: Я вчера сказал этому самому, б...: «Надо прекратить то, что я беру только одну камеру и одного журналиста». (Имеется в виду — в официальные поездки. — Ред.). А Ющенко поехал в Америку, взял человек 30 журналистов.
ЗИНЧЕНКО: Ну, там эта Зарудная (пресс-секретарь Ющенко. — Ред.) очень серьезно работает, очень серьезно. Она настолько сейчас рвет и мечет, и он так чисто в общественном мнении иногда, ну, просто продвигает свои проекты. Я вот одну вещь не любил: как удалось быстро навязать общественному мнению разделить страну на, условно говоря, Суркис и Медведчук — олигархи и Ющенко. Тимошенко — не олигарх. Ну, в течение одного месяца.
КУЧМА: Я вчера об этом говорил Медведчуку, говорю: «Ребята, вы недооцениваете. Смотри, как эта команда сработала, это команда Ющенко сработала». Как в «Зеркале недели» по свободе слова собирают журналистов самых, самых оппозиционных — шваль, б..., извиняюсь, там есть и талантливые журналисты. Ну, какая-то Коробова (известная оппозиционная журналистка. — Ред.), черноротая. А грузин там этот.
ЗИНЧЕНКО: Гонгадзе.
КУЧМА: Гонгадзе. Рахманина (известный оппозиционный журналист. — Ред.), говорят, там уже вытаскивают везде, забирают его оттуда.
ЗИНЧЕНКО: Я с ним еще раз серьезно подумаю. У нас же там есть это, есть Юрчук (известный журналист, перешел в пропрезидентскую прессу. — Ред.), которого можно вытащить, есть Рахманин (продолжает работать в «Зеркале недели». — Ред.), которого можно вытащить. Вообще с ними нужно работать спокойно, неформально, и они постепенно изменятся. Можно эту тему провести. Я вообще думаю, что журналистам, если бы можно было чуть-чуть почаще встречи не с первыми лицами. Не нужно встречаться со мной, с Роднянским (продюсер канала «1 + 1». — Ред.) формально не нужно проводить. Какой бы не был рот такой жесткий у Кондратючки (Кондратюк, известная журналистка, шеф бюро российского ОРТ в Украине. — Ред.), но она не позволит выйти за параметры потому, что она все-таки уже введена в командную игру и всех можно подтащить. Постараться втащить в командную игру, и они будут играть. Это Юля уже не будет, но бог с ней.
КУЧМА: Юля Мостовая (заместитель главного редактора «Зеркала недели». — Ред.).
ЗИНЧЕНКО: Да, ну, там близость к Морозу и все эти, да бог с ним. Потом я тоже вот посмотрел, что еще сделать. Помните, вы мне задавали вопрос там Ющенко, потом Симоненко и так далее. Есть одно размышление: вот сегодня оппозиция, я внимательно анализировал, что удерживает вот это 30% (масштаб коммунистического электората на то время. — Ред.) влияния компартии у нас на сегодня. И как это ни странно, больше удерживает то, что о них не знают. Я оказался на эфире — Симоненко оппонировал в программе «Право выбора», никакой реакции на Симоненко не было. Он слабый, он проигрывает дискуссию, проигрывает дискуссию, проигрывает аргументы.
КУЧМА: Я знаю, что они 24-го числа пригласили Чижа (глава госкомитета по информационной политике. — Ред.) с Морозом.
ЗИНЧЕНКО: Да, с Морозом. Пусть они потихонечку, открыв рот им, впадают в процессы всемирного масштаба. Да нет этого всемирного масштаба, они самые обычные люди. Вот я хочу, чтобы не перегнуть, буду внимательно следить, если будут какие-то...
КУЧМА: Тем более Россия всегда подает этого самого главного коммуниста. Он всегда почему-то орет, кричит.
ЗИНЧЕНКО: Шандыбин, совершенно верно. Но он на экранах — и ничего страшного. И уже у Зюганова образ такой рыхлый немножко, он несобранный, выражения подбирает ну, такие, специфические, которые действуют отрицательно. И бывает, что они там коммунисты чуть ли не единственные борцы за власть трудящихся.
КУЧМА: Я согласен. Но только не под тем углом, как мы раскручивали эту самую...
ЗИНЧЕНКО: Витренко. Ну, нет.
КУЧМА: Мы же тогда ее раскрутили.
ЗИНЧЕНКО: Да, но тогда получилось — еле убежали.
КУЧМА: Да тогда надо было раскрутить ее противоречия с этим самим (Морозом. — Ред.).
ЗИНЧЕНКО: Да. Что значит искусственный рейтинг? Вот искусственно держался, потом убрали, и ровно через месяц рухнула. Второй вопрос: это, ну, всегда чувствовали поддержку, Леонид Данилович, огромное вам спасибо, я думаю, что два проекта, которые делаются сегодня, благодаря вам, стал на ноги и сегодня уже серьезный и влиятельный канал. По партии удалось, ну, вы же знаете, что у нас партия всегда, мы с Игорем вкладывали и Гриша с Виктором. Сейчас третий проект, Игорь с ушами, что называется, ушел, значит.
КУЧМА: Сбербанк?
ЗИНЧЕНКО: Сбербанк.
КУЧМА: В партии, я понимаю, что проблемы есть.
ЗИНЧЕНКО: Я сразу, у нас одна проблема. Большого противоречия никогда не было и нет, мы все-таки очень много, три года вложили для того, чтобы построить структуру. Сегодня 125 тысяч (членов партии. — Ред.), организационным строением партии занимаюсь я. Я уже пропахал...
КУЧМА: Я все время корректно говорю: «Хлопцы, слушай, не стартуйте раньше времени, умерьте пыл». Медведчуку надо быть более корректным в парламенте, в том числе с Плющом (спикером ВР. — Ред.), б... . Не должен забывать, кто есть глава парламента, не лезть на первый канал потому, что это вызывает у того же Плюща, б..., его аж колотит, б... . Приватизировал уже первый канал с Марченко (известная журналистка УТ-1, ставшая впоследствии третьей женой Медведчука. — Ред.) вместе. Это ж издеваются, это ж есть темы для разговоров, понимаешь? И когда он заставляет, чтобы передавали поздравления лидера социал-демократов участникам войны, ну, неправильно, понимаешь?
ЗИНЧЕНКО: Неправильно.
КУЧМА: У Виктора — вроде ж умный человек, б..., — а на это б... не хватает. Какая-то мания, б... Уже даже политбюро, а он как Леонид Ильич Брежнев. Такой орган высокий.
ЗИНЧЕНКО: Ну, вот это главное противоречие, которое у нас есть, одно, оно (слово неразборчиво. — Ред.) в том, что, знаете, если можно, еще одну минуту. Что вообще получилось? Значит, партия имела свои центральные задачи. Мы стали строить партию на левом центре, т. е. мы должны выиграть генеральное сражение у коммунистов. Постепенно эта задача решается, т. е. мы вместо левого ортодоксального звена собираем левый центр, который займет и вытеснит коммунистов и будет совершенно управляем. Социально защитная функция будет у нас, но она будет совершенно управляема, не ортодоксальна. Теперь, партия уже заняла, 125 тысяч — это серьезная организация. У Виктора сегодня есть явный перекос с тем вот, я абсолютно с вами согласен, фактажом неформального лидера. Я ему, значит, говорю: «Витя, ты сегодня там третий или второй. (СДПУ(о) постоянно заказывала рейтинги влияния политиков, где ведущие места занимал Медведчук. — Ред.). Скажи, у тебя есть возможность куда отступать?» Все. Потому, что если ты передвигаешься с третьего на пятое, это будет всем говорить как катастрофа в партии какая-то. Зачем вообще это третье место? Кому оно нужно? Оно тебе нужно, что у тебя в жизни меняется от того, что ты или третий, или пятый, или седьмой? Ничего абсолютно. Понимание рынка, я прошу прощения, когда у нас последний рейтинг у нас было очень большое, ну, как бы такое, я впервые видел. Я говорю: «Витя, ты делаешь серьезнейшую ошибку». В рейтингах, которые выкинули, идет он третий, значит, восьмой Гриша (Суркис. — Ред.).
Остаемся втроем с Витей, он соглашается. Я выхожу, ну, думаю, ну все, убедили, все нормально, поехали дальше. Проходит минут пять, вот это вот срочно, немедленно. Но куда срочно? Что изменится? Поэтому наша тактика всяческая, мы Гришу пытаемся убедить в одном, Игоря (Плужникова. — Ред.) я уговорил. Мы с Игорем совместно пришли к этому решению и пришли к нему. Я говорю: «Игорь, давай так, вот у нас партия нормальная. Значит, я занимаюсь публичной политикой, ты занимаешься бизнесом. Ты уходи больше в бизнес, и не надо тебе больше брать на это. Я буду заниматься публичной политикой для того, что есть какие-то задачи, и будем их решать потихоньку, никуда не надо спешить».
КУЧМА: Так во всем мире эти лоббисты в парламенте занимаются политикой, а бизнес он есть бизнес. Поэтому в Закарпатье (вотчина СДПУ(о). — Ред.) довели уже до абсурда, б...
ЗИНЧЕНКО: Вот в Закарпатье потому-то я Вите показал следующую схему. Я говорю: «Витя, ты же обрати внимание, задача-то была поставлена правильно: левоцентристская партия, левоцентристская социальная защита. Ну, скажи, где декларация на 6 миллионов?». (Медведчук официально зарегистрировал доход в 6 миллионов гривен. — Ред.). У Гриши декларация там вообще мизер. Сколько вообще можно людей набирать в руководство партии, которое ассоциируется, ну, просто с супердоходами. В стране, где люди влачат неизвестно какое существование...
КУЧМА: Там это интервью, мне Плющ: «Леонид Данилович, читал ты интервью, б..., Медведчука?» Я говорю: «Какое?» «Да в «Фактах» он написал, что у него квартира, что ездит отдыхать на Кипр, что у него квартира на Кипре». Ну, на... ему эта,..., реклама?
ЗИНЧЕНКО: Вообще, чтоб вы знали, руководство партии негативно восприняло это интервью, это от 28 апреля интервью. Все-таки актив партии — здоровые, нормальные люди. У нас, конечно, есть абсолютно «оторванные» люди, но постепенно все лучше и лучше. Я вообще ставки делаю на руководителей вузов — эти грамотные, на интеллигенцию. Но она же, интеллигенция, не может миллионные показывать эти. Значит, ей по-другому нужно работать. И я говорю Вите: «Ну, убери Гришу с первого канала (УТ-1. — Ред.), ну, не надо вот этой вот пары».
КУЧМА: Не надо было в депутаты ему лезть.
ЗИНЧЕНКО: Может быть, может быть. А теперь он в Киеве глава организации нашей. Ну, трудно воспринимается, ну, не может быть такое. Сейчас вот Волков понял, что не надо. Мне кажется, что отрезвление произошло. Вот это ж когда называли «директор парламента» (в период наибольшего влияния. — Ред.), ну, никуда не годится, так же нельзя. Это ж не может быть, это не может устраивать никого. Общественное мнение когда-то станет и на вилы вас поднимет. Оно потерпит, потерпит, а потом это закончится трагедией. Значит, ну вон кипрская квартира — это я тоже с вами согласен, это грандиозная ошибка. Ведь задача бизнеса — решать задачи, а не, извините, тащиться от того, что я владею там восьми облэнерго (в то время Медведчук контролировал восемь областных энергокомпаний. — Ред.). Ничего же не произошло. Что, света больше стало от того, что такой бизнес? Значит, сейчас мы через Пиховшека стали круто на «1 + 1». Я говорю: «Меня «1+1» не волнует. Не дай бог мы еще усилимся на каком-то другом направлении еще и сегодня, поверь, партия уже начнет терять очки. Вместо того, чтобы приобретать, уже начнет терять очки».
КУЧМА: Ну, он (Медведчук. — Ред.), наверное, что-то там перекупил на «1 + 1» и там шпарит... твою мать. Я его дернул пока, но он, конечно, врет. Должно быть чувство меры.
ЗИНЧЕНКО: Там «Зеркало недели» написали, что у нас там крупные противоречия между Медведчуком. Я где бы ни был на областных конференциях, везде подчеркиваю, что у нас единство в партии, никаких противоречий нет и так далее. И вам единственное могу сказать, что вот это вот разное понимание будущего рынка — оно есть. И тут ничего не сделаешь, когда мы остаемся один на один, мы всегда это говорим. Во всем остальном никто нигде не услышит ни одного слова.
Однако не столь глянцевыми являются отношения Кучмы и Зинченко. Президент позволяет Александру Алексеевичу рассказать о проблемах партии, получить советы по борьбе с оппозиционными СМИ. Но Зинченко прекрасно понимает, что у власти очень короткий поводок. И точно также следующий посетитель дивана рассказывает что-нибудь о нем самом. Запись разговора Кучмы с Азаровым в конце августа 2000 года.
АЗАРОВ: Теперь я хотел бы несколько слов сказать по банку «Интерконтинентбанк» (принадлежит Зинченко и Плужникову. — Ред.).
Значит, с них списали 16 миллионов «живыми» деньгами, с банка, и, значит, возбудили уголовное дело. Вы уже были в отпуске, приходит ко мне Ющенко (пока Зинченко рассказывал Кучме компромат на Ющенко, сам премьер-министр защищал его бизнес. — Ред.) и Плужников. Перед этим я все понимал, не отвечал на звонки.
Звонит мне Виктор Ющенко: «Прошу принять Плужникова и Зинченко. Есть разговор». Больше таких разговоров не было. Хорошо, я принимаю Плужникова, Зинченко. Ну, пришли, упали практически на колени: «Мы же с Леонидом Даниловичем, пятое-десятое».
КУЧМА: Хотят государство на... за счет этого самого, за счет Леонида Даниловича?!
АЗАРОВ: «Мы верно работали, пятое-десятое».
КУЧМА: Да пошли они на ...!
АЗАРОВ: Вот. «Мы просим только об одном: деньги, значит — тут и речь не стоит о деньгах. Что мы неправильно списали — вопросов нет, но мы просто просим вас не разваливать банк». Я говорю: «Хлопцы, никто банк не собирается разваливать. Вы работайте нормально». «Вы же понимаете, что если вы «Интерконтинентбанк» «завалите», тогда «Интер» развалится. Мы же работаем через этот банк». Я говорю: «Тогда идите к президенту. Какое он даст указание в этом плане, так я и буду делать, потому что, в принципе, мы к вашему банку относимся нормально. Работайте нормально — нет вопросов».
КУЧМА: Вот именно.
АЗАРОВ: Значит, на этом закончилось. Потом мне агентура доложила, что вот мой разговор якобы вам проинтерпретировали, что они мне предложили вернуть 16 миллионов: восемь — мне, а восемь — им. (Кучма с Азаровым пользуются советами Зинченко об экономическом шантаже СМИ для обеспечения контроля над самим «Интером». — Ред.).
