Юля Мостовая: "Гриценко из тех, кто умеет летать. Я это знаю"
Е.Кириченко
Профиль
18.07.05
Ю.Мостовая: "…и так знаю, что если скажу: "Хочу звезду с неба", то он минут через пятнадцать перезвонит и скажет: "Тебе какую: есть такая, такая, такая..."
Вряд ли ее можно назвать "второй половиной". Она слишком самодостаточна. Её статус определяется не тем, что Мостовая - жена министра обороны. Вполне достаточно и того, что она - Мостовая. Еженедельник "Зеркало недели", возглавляемый её отцом, за более чем десять лет пребывания на рынке стал настольной газетой украинской элиты, которая пытается делать погоду на политическом Олимпе. Погода же в "Зеркале" - в руках Мостовой. Она не раз оказывалась в щекотливых ситуациях. Последний пример - её статья о якобы имевшем место президентском предложении премьеру "идти дудеть в дудки" и "бить в барабаны" вместе с оппозицией. Когда же "Зеркало" обвинили в том, что информация, мягко говоря, неправдива, Мостовая прямо заявила, что раскроет свои источники в суде, и... скандал сошёл на нет. Такая она во всём: безапелляционная, порой бестактная, интересующаяся всем и сразу - от подробностей личной жизни до хитросплетений большой политики. Наша беседа не стала исключением: Юля отвечала на мои вопросы не чаще, чем я на её.
"Он чиркнул спичкой - сказал, что любит меня"
"Профиль": Юля, расскажи, как вы познакомились с Анатолием Степановичем.
Юлия Мостовая: Познакомились символически. В 1997 году, когда он возглавлял в СНБОУ аналитическую службу, у меня возникло желание взять интервью у Кузьмука, на тот момент министра обороны. И несколько вопросов общеполитического плана у меня были припасены. Но с министром обороны нужно говорить и о вещах сугубо военных, к этому я была не готова.
Тогда я попросила Сашу Разумкова, чтобы он познакомил меня с кем-то из экспертов, кто бы разбирался в этой специфической сфере деятельности. Саша познакомил меня с Анатолием Степановичем. Как раз он и помогал мне готовиться к интервью.
Позднее Анатолий Степанович несколько раз публиковался в "Зеркале недели", а по иным поводам мы не пересекались. После Сашиной смерти по моему предложению как наиболее опытного члена команды Разумкова Гриценко утвердили на посту президента Украинского центра экономических и политических исследований - через год Центр стал носить Сашино имя.
"П.": Вы долго шли к тому, чтобы быть вместе?
Ю.М.: Нет, не долго.
"П.": Когда вы стали общаться с Анатолием Степановичем чаще?
Ю.М.: Буквально в последние дни Сашиной жизни. Саша до последней минуты пытался работать и только за шесть дней до смерти ушёл с рабочего места. В эти дни ребята из его команды установили дежурство. Постоянно присутствовали в соседней палате Валера Чалый, Игорь Жданов, Алина Иванченко, Анатолий Степанович. Они были своеобразным передаточным звеном между СНБОУ и Разумковым для принятия каких-то рабочих решений.
Потом Сашина команда приняла решение уйти из власти. Мы создали Центр. Поддерживать его - и за это я ему очень благодарна - вызвался Николай Мартыненко, Сашин друг. Он давал "разумковцам" возможность делать, что они хотят, что им интересно, закрывая глаза на то, что они ему осложняют отношения с властью своими объективными социологическими результатами и критическими выступлениями.
Анатолий Степанович Центр возглавлял, Мартыненко его поддерживал, а "Зеркало" очень тесно с Центром работало. Потому что Центр Разумкова, его команда, качество их работы - самый главный памятник Саше. Созванивались по сто раз на дню, много советовались, потому что Анатолий Степанович вдохновлял, организовывал, координировал эту работу. Но, поверьте, никакой такой "личной" мысли и в голову не приходило. У него, очевидно, по одним причинам, у меня - по понятным.
"П.": Что стало переломным моментом? Когда ты поняла, что не можешь без этого человека?
Ю.М.: Есть такая штука, очень простая схема: любовь рождается из страсти, влюблённости, потом она перерастает в уважение, в привычку (если кому не повезло), а если повезло, то во взаимопонимание и осознание в конечном итоге того, что с этим человеком тебе будет о чём говорить долгими зимними вечерами...
"П.": Очень даже счастливый исход...
Ю.М.: Верно. Но с Гриценко у нас была полностью перевёрнутая пирамида. За годы нашего тесного партнёрского, дружеского общения было время понять, что этот человек - умный, порядочный, надёжный, настойчивый, принципиальный, организованный, добрый (иногда до наивности, как для нашего жёсткого времени)... Всё это я о нём знала. Но иногда для того, чтобы костёр загорелся, нужно чиркнуть спичкой. И он чиркнул - просто сказал, что любит меня.
"П.": Ты ожидала такого поворота событий?
Ю.М.: Нет! В голове был полнейший сумбур, замешательство. Я знала, что он мой друг, мой единомышленник, но когда он меня взял за руку, я впервые испытала совершенно потрясающее чувство: я поняла, что это мой мужчина. После его признания мы ещё долго по-прежнему обращались друг к другу на "вы". Но, честно скажу, в этом плане я не хочу вдаваться в подробности. Есть люди, которым это будет, наверное, не очень приятно читать. Я хочу щадить их чувства. Скажу лишь, что со всеми Анатолий Степанович повёл себя максимально честно. Он никого не предавал: он ушёл в никуда, не ко мне, а просто снял квартиру и сказал: я буду ждать. А мне нужно было время, чтобы прийти в себя, "оговтатися", понять, как жить дальше.
"Мы не хотели играть свадьбу и сыграли её семь раз!"
"П.": Какие вопросы тебя мучили тогда?
Ю.М.: Что будет с Центром? Как будет с Глебкой (сын Юли Мостовой и Александра Разумкова. - Авт.)? Сложатся ли у меня отношения с Толикиными детьми? Как на это отреагируют люди?
"П.": Неужели и Юлия Мостовая задаётся вопросом, что подумают окружающие?
Ю.М.: Да, меня терзали эти вопросы. Но Анатолий Степанович - человек очень решительный. Он сказал: это моё решение, оно вызрело у меня. Я ушёл, я свободен, в этом нет твоей вины - это история моих предыдущих отношений.
"П.": Ты долго собиралась с мыслями, "оговтувалася"?
Ю.М.: В состоянии растерянности я пребывала несколько недель. Из этого состояния меня вывела Таня Коробова. Она меня взяла "за барки", потрясла и говорит: ты чего? Посмотри, какой замечательный человек, какой мужик классный!..
"П.": Вы вместе сравнительно недавно. Период романтизма ещё не прошёл?
Ю.М.: Он меня поздравляет с каждым нашим месяцем. Степаныч точно знает, сколько мы вместе. Каждое 22-е число он меня поздравляет.
"П.": На днях 22-е число...
Ю.М.: Уже забыла, сейчас посчитаю. Получается, 24 плюс 4... да, 28 месяцев мы вместе!
"П.": Свадьбу играли?
Ю.М.: Семь раз!
"П.": Почему семь?
Ю.М.: Потому что мы не хотели никакой свадьбы. Всё-таки взрослые люди, не первая "ходка"... В общем, были только мои родители, Глебка и брат с женой. Мы собрались в Глебовке, в охотничьем домике, сыграли свадьбу. А потом свадьбу потребовали в Центре Разумкова, в редакции "Зеркала недели", мои друзья, наши общие друзья, потом его родители (они не могли приехать в Глебовку, потому что живут в другом городе и болеют), отдельная свадьба с Коробовой, и последняя - уже через два месяца после ЗАГСа - с Виктором Андреевичем и Катериной Михайловной.
"Поразил плач члена Кабмина - он позвонил мужу и бросил трубку"
"П.": Юля, что изменилось для тебя после назначения Гриценко министром, кроме того, конечно, что ты его стала реже видеть?
Ю.М.: Ничего практически. Я знаю, что семья ему очень дорога. Как только выпадает свободная минутка, мы сразу же общаемся.
"П.": По сто раз на дню, как раньше?
Ю.М.: Да, часто на секунду созваниваемся, я получаю кучу sms в одностороннем порядке (мой телефон "на корпорации" и не поддерживает такую функцию). Видимся, конечно, мало. И, к сожалению, стали намного меньше внимания уделять детям. У меня много работы - в стране наконец-то появились новости. Есть определённый негативный фон и тенденции в происходящих процессах, и это очень достаёт. Каждый вечер мы садимся и думаем: как научиться относиться равнодушно к тому, на что ты повлиять не можешь.
"П.": Ты себя чувствуешь "госпожой министершей"?
Ю.М.: Пет.
"П.": Ну, обсуждаете ж ситуацию в Министерстве обороны и в "ЗН"?
Ю.М.: Те вещи, которые секретны или специфичны, - не обсуждаем, а концептуальные - обсуждаем. Если что-то "не для печати", то он просто переворачивает бумаги или прячет их в папку, если считает, что это что-то особенное...
"П.": И ты не подсматриваешь? А вдруг там сенсация?!
Ю.М.: Мне лень заглядывать в бумаги. В своих материалах я ни на какие бумаги в жизни не ссылалась. Я не тот журналист, который кропотливо будет выискивать документы, счета и так далее.
Не мой жанр. А в работу министерства я не вмешиваюсь. Со стороны я насмотрелась на альтернативные примеры. Вмешательство жены в работу мужа - унизительно и для него, и для подчинённых. Соответственно Толя относится и к моей работе.
"П.": Многие уверены в обратном.
Ю.М.: Эти многие просто не могут представить, что жёны могут занимать самостоятельную позицию. Я состоялась как журналист - в общем-то, небезызвестный - ещё до того, как познакомилась с Гриценко! Но мне сейчас приходится слышать о том, что всю информацию я получаю от него, пишу с его голоса, что меня кто-то использует. Смех.
Меня поразил плач члена Кабинета Министров, когда вышел критический материал в "Зеркале недели" - мы писали о ЕЭПе. В статье цитировали выступавших, не боясь, что кто-то обратится в суд, - потому как имели стенограмму заседания Кабмина. Так вот, один из фигурантов того заседания позвонил мужу, закатил истерику и бросил трубку! Конечно, потом он извинился... Но это настолько по-азиатски - даже не допускать мысли о том, что жена может иметь собственную позицию.
"П.": Это не единичные случаи, насколько я знаю. Как реагирует Гриценко?
Ю.М.: Не единичные. Но от своего мужа ни разу в жизни не слышала: "Юля, ты поостерегись, потому что это мешает моей карьере". Он уважает то, что я делаю. Мы с ним сблизились духовно (что не менее важно, а может, и важнее, чем всё остальное) именно на базе единого представления о том, какой должна быть эта страна.
И то, что в Украине должна быть свободная пресса, - это аксиома. Если я пишу какие-то вещи, которые не нравятся кому-то из представителей власти, то это пишу я, Юля Мостовая. И Гриценко у меня никогда - даже если захочет - не сможет отобрать права иметь собственную позицию. Это то, что может разрушить наши отношения, нашу семью. А я не знаю, есть ли у человека что-то дороже, чем семья. Он может не всегда разделять мои убеждения, но он их уважает. Кстати, Толя читает "Зеркало недели" поздно вечером в пятницу - я с работы привожу "белки".
"П.": Он, по сути, твой первый читатель.
Ю.М.: Да, но читает он газету, когда она уже в типографии, печатается и исправить ничего невозможно.
"П.": Критикует часто?
Ю.М.: Бывает, говорит, что не согласен с той или иной мыслью авторов "ЗН". Бывает - что редко - не соглашается и с моей позицией. Бывает, говорит, что в каком-то из материалов не хватает аргументационной базы или мы слишком увлеклись одной точкой зрения и недостаточно представили другую... Но это всё те замечания, которые были и будут всегда - независимо от того, министр он или нет.
"Есть потребность просто держать друг друга за руку"
"П.": Юль, чем ваша семья увлекается?
Ю.М.: Каждый свободный час...
"П.": ...мы стараемся провести вместе...
Ю.М.: Шаблонная, казалось бы, фраза, но это правда! Каждую свободную минуту мы проводим вместе - хочется просто подержать друг друга за руку. Есть такая потребность. Также есть жизненная необходимость видеть детей, общаться с ними. Гриценко вообще вредитель: приходя очень поздно с работы, он старается специально нашуметь - десятимесячная малая спит очень чутко, - чтобы разбудить её. Анька сразу поднимается в кроватке, улыбается папе и верещит от восторга несказанно, он её хватает, и они начинают "вовтузиться"... Потом её, конечно, нужно час укладывать, но для него это главный релакс - поиграть с дочерью.
"П.": Вы по максимуму стараетесь проводить время дома?
Ю.М.: Да-да-да. У нас есть загородный дом, мы стараемся проводить время там. Толя по сто раз в день купается в речке: причём без разницы - холодно ли, жарко ли. Я его за руки за ноги держу, чтобы он не залез в реку в самый дикий холод. Ага, удержишь, как же...
"П.": Гриценко спортивный по натуре?
Ю.М.: Был очень спортивный, пока не получил серьёзную травму колена.
"П.": Мениск, связки?
Ю.М.: Да, он порвал связки, играя в футбол, и теперь у него там стоят титановые шунты, которые иногда звенят при прохождении через "рамку". Когда его оперировали, у него была клиническая смерть. По одной простой причине - шнур аппарата искусственного дыхания кто-то ногой случайно выдернул из розетки. Видимо, Бог сохранил этого человека для чего-то значимого.
"П.": Гостей часто принимаете?
Ю.М.: Гостей практически не бывает. Когда мы вдвоём, нам мало кто нужен. Но у меня очень дружная семья, и часто приезжают родители, брат с женой и детьми. Реже, в силу молодого возраста и большей занятости, гостят Толины старшие дети Лёша и Света.
"П.": Говорят, вы любите играть в карты.
Ю.М.: Да, мы все очень любим преферанс. У нас есть специальная игровая, "карточная" комната, специальный стол, там мы усаживаемся и играем на условные (в смысле "ненастоящие") деньги. (Смеётся.) Ещё мы плохо, но очень любим играть в бильярд. Не мастера этого жанра, но дома стоит стол, и мы с азартом играем.
"Если я скажу: хочу звезду с неба, он спросит: "какую именно?"
"П.": Давно отдыхали?
Ю.М.: Очень! Очень давно и даже сразу не вспомнишь, когда.
"П.": Планировали уже, куда поедете?
Ю.М.: Куда-то съездим, но конкретно ещё не думали. Хотим с детьми на море. А ещё хотим хотя бы на неделю всё равно куда, лишь бы вдвоём. Этим занимается Толечка. Он человек действия, у него всегда всё кипит и горит. Я как-то сказала, что очень хочу съездить в Карелию (моя давняя мечта - посмотреть эти места). Через час он мне звонит и говорит: "Я тут в Интернете посмотрел, всё узнал, есть три варианта: спуск по рекам на байдарках, экскурсии на лошадях и просто спокойный отдых. Нам подходит третий вариант" (я в то время была уже беременна).
"П.": Мечта сбылась - Карелия была покорена?
Ю.М.: Нет. (Смеётся.) Я не была готова к тому, что эта мечта так быстро сбудется.
"П.": Испытание на прочность?
Ю.М.: Да я и так знаю, что если скажу: "Хочу звезду с неба", то он минут через пятнадцать перезвонит и скажет: "Тебе какую: есть такая, такая, такая..."
"П.": Часто просишь "звезду с неба"?
Ю.М.: Нет, вовсе нет. Но очень приятно осознавать, что есть такая потенциальная возможность.
"П.": Юль, ты сильная женщина, жёсткий менеджер, в общении с людьми тяготеешь к категоричности и безапелляционности. Говоря о Гриценко, ты таешь на глазах. Он для тебя - сильное мужское плечо, на которое опирается сильная Юля Мостовая?
Ю.М.: Сейчас скажу... (Задумывается секунд на 30.) - Мы дополняем друг друга. Толя - логик и системщик, я руководствуюсь интуицией. Я скорее почувствую, чем узнаю. Мне нужна его логика, ему - моя интуиция. А что касается силы, то мы оба умеем держать удар, и я себе совершенно спокойно представляю ситуацию, когда мы стоим спиной друг к другу и отбиваемся.
"П.": Вы обеспечиваете друг другу надёжный тыл?
Ю.М.: Да. Наши тылы защищены. Когда у людей есть единое понимание концептуальных вещей, приняты общие ценности, то не имеет значения, какого цвета зубная щётка и туда или не туда ты положил вещь! Я - человек-феерия, папа говорит, что мне нужно было выходит замуж за уборщика... Дети, конечно, меня немного дисциплинировали, но до Гриценко, у которого маниакальная тяга к наведению порядка, мне далеко.
"П.": Каким общественность НЕ знает Гриценко?
Ю.М.: Когда родилась Анька, в газете напечатали поздравление (это наша "местная" традиция) и на поздравление был "форум" в Интернете, где читатели писали отклики. И кто-то написал: "Неужели они вместе? Она - такая-то, такая-то, такая-то и этот угрюмый евроинтегратор"... Обаяние Гриценко нужно рассмотреть!
У него совершенно потрясающее чувство ответственности за близких, при том, что он очень требовательный человек. Но чувство надёжности, которое возникает у всех, кто с ним работает, окрыляет. По натуре он - защитник, поэтому трепетно и тонко относится к возможности дать людям себя реализовать. Он никогда не орёт на людей, не оскорбляет их, не унижает, как это принято во власти. Но он непоколебим, если уверен в своей правоте. Дома же он нежный и ласковый. Именно так, точнее не скажешь. Он дурачится с Глебкой, носится с Анькой и в жизни не будет лежать на диване, если я что-то делаю на кухне.
"П.": Чего не простит Гриценко?
Ю.М.: Лжи. Ошибку, проступок - всё можно объяснить, понять и исправить. Ложь - никогда. Если ему объяснить, почему так произошло, он всегда поймёт. Знаю это по себе: я ведь далеко не ангел, бываю вредной, необязательной, но он никогда даже голос на меня не повысил. Но врать ему мне даже в голову не придёт - это будет конец. Я просто не мыслю себя без Толи. Вот захочу опереться на его плечо - и если его не будет, то упаду в пустоту. Больше не поднимусь - я знаю это.
"Он не мог меня ни с кем делить"
"П.": Был какой-то кризисный момент?
Ю.М.: Слава Богу, кризисов не было... тьфу-тьфу-тьфу. (Стучим по столу.) Был процесс первичной притирки, который заключался в том, что он не мог сразу принять мой образ жизни.
"П.": Что конкретно?
Ю.М.: Когда, например, Константин Грищенко или Игорь Смешко, да кто-нибудь из людей во власти, могли позвонить мне домой часов в одиннадцать вечера и проговорить час... Я считала это абсолютно нормальным: занятые люди в течение дня, когда кипучка-горячка, не могут говорить и звонят, когда находится свободная минутка...
"П.": "Занятые люди" звонят для чего: посоветоваться, слить информацию?..
Ю.М.: Просто звонят. Поговорить. Толя не понимал, как вообще кто-то может звонить после девяти часов? Он не мог меня ни с кем "делить". Я злилась из-за такого собственнического подхода, но потом поняла, что он прав, и отношение к нашему общему времени стало таким же бережным.
"П.": Сейчас, небось, ему самому звонят и в одиннадцать, и за полночь?
Ю.М.: Да, и в двенадцать, и в час... Но недавно он мне сказал, что не представляет, что было бы, осуществись моя мечта и получи мы инвестиции на запуск ежедневного "ЗН". Он сказал на полном серьёзе: "Я бы не пережил, если б ты пропадала на работе, как я".
Представляешь, из-за того, что он занят, он чувствует себя постоянно виноватым! У него нет распространённого ощущения: ты, мол, баба, сиди дома и вари щи, борщи и так далее.
"П.": Ты говоришь, твоя мечта - ежедневник "ЗН". О чём мечтает Гриценко?
Ю.М.: Хороший вопрос... (Задумывается.)...
"П.": Мне кажется, вы те люди, кто проговаривает цели, мечты и стремления друг с другом.
Ю.М.: Совершенно верно... Как нельзя разбрасываться словом "друг", так нельзя разбрасываться и словом "мечта". Сделать "ЗН" ежедневным было бы неплохо, но это не мечта - я погорячилась. Это целеполагание. А что касается мечты, у меня всё есть, и пусть вот так всё и остаётся. Мне не нужно больше денег (мне хватает), "не нужен берег турецкий". Равно как и Гриценко это всё не нужно... Мне всё равно не поверят: ни ты, ни читатели... Мы мечтаем, чтобы изменилось то, что от нас не зависит, чтобы не было стыдно и больно...
"П.": За кого тебе стыдно?
Ю.М.: За многих. За многих во власти (об оппозиции я не говорю). За многих коллег стыдно, которые так и не научились распоряжаться свободой слова, свалившейся на них... Вот это бы хотелось изменить, об этом мы мечтаем. А всё остальное у нас есть.
Правда, Гриценко ещё мечтает прыгнуть с парашютом, но из-за колена мечте сбыться не суждено. Ну да ничего, он из тех, кто умеет летать. Я это знаю.
