СВЯТОСЛАВ ПИСКУН: "МЫ ЖДЕМ ЛАЗАРЕНКО И С УДОВОЛЬСТВИЕМ ЕГО ПРИМЕМ"
Сергей РАХМАНИН
Зеркало недели
15-21.02.03 года
С.Пискун: "Россия ставит вопрос о возбуждении против Тимошенко уголовного дела в связи с печально известным делом генерала Олейника. Факт разворовывания 450 миллионов долларов доказан, и в приговоре по этому делу фамилия Тимошенко упоминается неоднократно".
Генеральный прокурор — фигура противоречивая. Столь же противоречиво и отношение к нему. Летом прошлого года экс-руководитель следственного управления налоговой милиции стал невольным виновником раскола в стане парламентской оппозиции. Кандидатура нового главы ГПУ была поддержана 73 членами фракции "Наша Украина" и 60 коммунистами, в то время как представители БЮТ и Соцпартии доверия Пискуну не высказали. Причины, по которым Святослава Михайловича приветили сторонники Ющенко, не так очевидны, как это может показаться на первый взгляд. Безусловно, на позиции фракции сказалось желание "бизнес-крыла" "НУ" (находящегося под постоянным прессом разномастных карательных органов) заручиться политической поддержкой нового генерального. Но был и другой мотив. Даже радикальные оппозиционеры из числа "наших" не скрывали тогда, что после непосредственного общения с кандидатом в прокуроры республики несколько изменили мнение о человеке, "приговорившем" банк "Славянский". "Он не будет слепым исполнителем воли Банковой, он хитрец, он способен на игру…" — примерно так формулировали свое впечатление от бесед с Пискуном некоторые борцы с режимом. В отличие от подавляющего большинства силовиков он не выступал против создания временных следственных комиссий ВР, а также четкого законодательного закрепления их статуса. Он выражал готовность пересмотреть историю о гибели Чорновила, обещал активизировать процесс расследования других резонансных дел и не скрывал своего желания провести серьезную "чистку" главного надзорного органа страны…
За истекшие полгода у многих народных избранников (представляющих самые разные фракции — от СДПУ(о) до "Нашей Украины") появились основания в очередной раз пересмотреть свое отношение к знатоку швейцарских часов и украинских тайн. Парламентские сторонники и оппоненты Пискуна сходятся только в одном: в отличие от своего предшественника новый генпрокурор выглядит фигурой куда более самостоятельной и куда более амбициозной. Приведенное ниже интервью, как нам кажется, эту точку зрения подтверждает.
— В парламентских кругах участились слухи о вашей отставке. Есть ощущение того, что угроза покинуть кабинет генерального прокурора стала реальной?
— Есть ощущение, что следует быть осторожным, бдительным, если хотите. А ощущения того, что меня не сегодня-завтра снимут, нет.
— Если это все же произойдет, но увольнение покажется вам необоснованным, вы будете оспаривать его в Верховном суде?
— Я не исключаю этого.
— Но, насколько известно, у юристов есть разногласия по поводу того, достаточно ли у Верховного суда полномочий для вашего восприятия…
— Разногласия есть, но есть и право, позволяющее любому гражданину обращаться в суд.
— Кстати, вы, насколько известно, сторонник того, чтобы генпрокурор не только назначался, но и снимался Президентом с согласия Верховной Рады?
— Совершенно верно. С моей точки зрения, подобная норма (если она будет внесена в Конституцию) сделает более легитимным не только решение о снятии генпрокурора, она сделает более легитимным и саму фигуру руководителя этого ведомства.
— А если, к примеру, Президент будет настаивать на отставке, а Верховная Рада будет против, насколько легитимным будет чувствовать себя генеральный прокурор?
— Подобная коллизия не исключена, но это уже процедурная проблема, которую можно решить. Тем более что имеются соответствующие наработки.
— В парламенте, насколько можно судить, мало кто разделяет вашу точку зрения. Большая группа депутатов, внесших проект изменений и дополнений в Основной Закон, убеждены, что увольнять генерального прокурора должна Верховная Рада. Но есть и сторонники другого новшества: ряд народных избранников полагают, что назначать и увольнять генпрокурора, с согласия депутатского корпуса, должен премьер.
— И назначать, и увольнять генпрокурора, по моему глубокому убеждению, должен только Президент. И только с согласия Верховной Рады. Генеральная прокуратура — специфическая структура, орган, не относящийся ни к одной из ветвей власти. И это абсолютно верно, потому что генпрокурор осуществляет надзор за решениями Кабинета министров и вносит протесты в том случае, если эти решения противоречат букве закона. Я, кстати, этим правом регулярно пользуюсь. Если же кандидатуру генерального прокурора будет вносить премьер, то генпрокурор будет фигурой зависимой.
Что касается Верховной Рады, то она, разумеется, должна иметь рычаги влияния на прокуратуру, но это не означает, что прокуратура должна быть зависимой от парламента. Если одна из ветвей власти (например, законодательная) будет обладать монопольным правом увольнения генерального прокурора, не думаю, что это благотворно скажется на деятельности прокуратуры.
— В последнее время в парламенте много говорят об обострении конфликта между вами и руководством СДПУ(о). Не так давно парламентская фракция этой партии даже организовала сбор подписей под неким документом, в котором фигурировала фамилия "Пискун". Правда, сами эсдеки утверждают, что речь в этом документе шла не о снятии генпрокурора, а лишь о его отчете.
— Речь шла о выражении недоверия, а это влечет за собой отставку… Что касается конфликта с руководством СДПУ(о), то, скажем, с Виктором Медведчуком у меня нормальные отношения…
— Он вам часто звонит?
— Он мне вообще не звонит… Так вот, я бы не говорил о конфликте между генпрокурором и какими-то политическими силами. В парламенте мою кандидатуру поддержало значительное количество депутатов, представляющих разные фракции. Это обстоятельство одновременно и облегчает, и осложняет мне жизнь. С одной стороны, подобный вотум доверия придает фигуре прокурора большую репрезентативность. С другой — находятся люди, полагающие, что я им чем-то обязан.
Вот коммунисты — милейшие люди. Ни один из них ни разу не обратился ко мне с личной просьбой. Но в Верховной Раде, к сожалению, есть лица, считающие иначе…
Я никогда не занимался чистой политикой и не был даже косвенным участником избирательных кампаний. Я — прокурор, для меня не существует пропрезидентских и антипрезидентских партий или фракций. Для меня существует только буква закона.
Одному депутату из фракции СДПУ(о) не нравится работа генпрокурора, потому что генпрокурор рассматривает уголовное дело против него. Этот народный избранник решил, что лучший способ защиты для него — нападать на меня. Он и выступил организатором сбора подписей, чем, как мне кажется, просто подставил фракцию СДПУ(о).
Кстати, представители этой фракции хотели, чтобы я пришел к ним на заседание и отчитался. Я, естественно, не пошел. А вместо этого несколько часов просидел в компании с членом фракции БЮТ Михаилом Волынцом. Вы, наверное, слышали: он утверждал, что во время массовых акций его избили работники милиции. Мы добросовестно пытались найти этих лиц, но, к сожалению, на видеопленке, которую мы с ним просмотрели множество раз, трудно было что-то разобрать. Но если бы нам удалось найти виновных, если бы нашлись доказательства того, что это совершили сотрудники правоохранительных органов, поверьте мне, они понесли бы строгое наказание, в каком бы чине ни находились. В принципе, я не обязан присутствовать при подобных опознаниях, но считал своим долгом сделать это. Поскольку речь шла о народном депутате, пускай и представляющем фракцию, лидер которой, Юлия Тимошенко, постоянно на меня нападает.
— Представление о привлечении ее к уголовной ответственности готово?
— Готово. Во всяком случае, мне уже есть, с чем идти в парламент. Правда, сейчас появился новый эпизод: Россия ставит вопрос о возбуждении против Тимошенко уголовного дела в связи с печально известным делом генерала Олейника. Факт разворовывания 450 миллионов долларов доказан, и в приговоре по этому делу фамилия Тимошенко упоминается неоднократно. Олейник был осужден на три года еще в апреле 2002 года, но приговор в законную силу вступил только сейчас, поскольку проходил стадию апелляции и, кстати, был оставлен без изменений. В связи с этими вновь открывшимися обстоятельствами нам необходимо кое-что проверить, кое-что доработать, чтобы дополнить наше представление еще и этим эпизодом. Думаю, это займет месяц-полтора.
— Как вам кажется, парламент даст согласие на привлечение Тимошенко к уголовной ответственности?
— Я думаю, что Генеральная прокуратура сможет убедить депутатов принять верное решение. И мы постараемся доказать им, что политика здесь ни при чем.
— Ходили слухи о том, что Генеральная прокуратура готовит представление о привлечении к уголовной ответственности еще одного народного избранника, Александра Абдуллина. Это так?
— Эта информация не соответствует действительности.
— Но ожидать представлений на некоторых народных депутатов от Генпрокуратуры стоит?
— Стоит, но конкретных имен и сроков подачи представлений я называть не могу.
— В таком случае, как поживает дело бывшего парламентария Игоря Бакая?
— Он будет привлечен к уголовной ответственности.
— И как скоро?
— Остались невыясненными только два эпизода. Не хочется предъявлять обвинение, окончательно не выяснив, куда "ушли" деньги.
— Насколько высока вероятность того, что состоится экстрадиция Лазаренко в Украину?
— Об этом можно будет говорить только после вынесения приговора. Мы находимся в постоянном контакте с представителями американской прокуратуры. Уже получен список свидетелей, там есть немало известных имен, в том числе и Юлии Тимошенко. Правда, это только "адвокатский" список, судья еще своего списка не предоставлял.
А вообще-то процесс Лазаренко уже выходит на финишную прямую, и, насколько я могу предполагать, он будет осужден и будет выдан Украине. Мы его ждем и с удовольствием примем.
— А вы не исключаете того, что Павел Иванович согласился сотрудничать с американским правосудием и "обменял" свою откровенность на обещание не выдавать его Украине?
— Сомневаюсь, что Лазаренко смог рассказать американцам что-то новое.
— Не могу не спросить еще об одном громком деле — "деле Гонгадзе". Результаты последней западной экспертизы "таращанского тела" вы готовы признать?
— Да, и я не думаю, что они будут существенно отличаться от результатов нашей последней экспертизы.
— Не так давно в СМИ появилась информация о том, что Генпрокуратура не исключает причастности к исчезновению Георгия Гонгадзе представителей Министерства внутренних дел. Говорят, что после назначения Юрия Кравченко на пост главы ГНАУ расследование этой версии несколько затормозилось…
— Меня сейчас упрекают в том, что я, мол, обещал раскрыть "дело Гонгадзе". На самом деле я говорил о том, что для правоохранительных органов раскрыть это преступление за полгода — дело чести. Но от прокуратуры зависит не все. Пискун не раскрывает убийства, Пискун организовывает раскрытие убийства. Следователь прокуратуры не имеет возможности собирать необходимую информацию, он может только скорректировать поиск этой информации, задать нужное направление. И мы это сделали. Сужен круг отрабатываемых версий, три из которых, как мы говорим, "живые".
— Версия о причастности сотрудников МВД относится к "живым"?
— Она — одна из тех трех, о которых я говорил… Напомню, что в свое время было заявление самого Гонгадзе о том, что за ним следят. Мы не исключаем, что его убили именно те, кто осуществлял за ним слежку. И мы ищем этих людей. Упорная, кропотливая работа ведется постоянно.
— Между тем ваш предшественник, насколько известно, скептично оценивает работу ГПУ по "делу Гонгадзе"…
— Возможно, Михаил Алексеевич считает, что не следовало привлекать к уголовной ответственности таращанского прокурора, который не приобщил так, как надо, вещественные доказательства. А я лично убежден, что его действия в свое время сильно повлияли на объективность расследования, подсказав неверное направление поиска. Сейчас большинство ошибок исправлено. Теперь многое зависит от профессионализма сыщиков. Тем, кому это вменено в обязанность, следует, опираясь на материалы следствия, имеющиеся наработки, результаты экспертиз, гласную и негласную информацию, найти конкретных исполнителей. Нам уже многое известно, нам более или менее ясна общая картина происшедшего, мы в курсе целого ряда обстоятельств, о которых я пока не могу говорить.
— Эти сведения получены из оперативных источников?
— У оперативников как раз этой информации нет. Три составляющих нашей работы — результаты тщательно проведенных экспертиз, вдумчивый анализ имеющихся данных, интуиция.
— Вы убеждены, что "дело Гонгадзе" будет раскрыто?
— Я убежден, но для этого надо много и усердно работать.
— После назначения на пост генпрокурора вы обсуждали с Михаилом Потебенько "дело Гонгадзе"?
— Нет, я не хотел быть заангажированным чьей-то точкой зрения.
— Надо полагать, что и в разговорах с Юрием Кравченко вы этой темы не касались?
— Мы с Юрием Федоровичем всего-то раз и встречались.
— Неужели? А говорят, что вы едва ли не отпуск вместе проводили.
— Отпуск мы вместе не проводили, а познакомились не так давно, после его назначения на пост главы Государственной налоговой администрации.
— Но своего знакомства с новым главой Верховного суда Василием Маляренко вы отрицать не будете?
— У нас замечательные отношения с Василием Тимофеевичем. Он, кстати, поддерживает одну мою идею, на реализацию которой я очень рассчитываю.
Речь идет о внесении существенных изменений в законодательство. Я за то, чтобы малейшее ограничение прав гражданина любым правоохранительным органом осуществлялось только с согласия прокуратуры, как это делается во всем мире. Оперативно-следственные действия, предъявление обвинения, возбуждение уголовного дела — на все должна быть санкция прокурора.
Что такое возбуждение уголовного дела сегодня? Приходит, допустим, к старшему лейтенанту Иванову его приятель, бизнесмен, и говорит: "Слушай, надо конкурентов порвать …" А Иванов ему в ответ: "Ну, садись, пиши заяву…" Тот садится и пишет заявление, что ему, допустим, не нравится лицо руководителя конкурирующей фирмы. Старший лейтенант Иванов возбуждает уголовное дело. А это дает ему право провести необходимые следственные действия. Да, для обыска требуется постановление суда, но для осмотра места происшествия санкция не нужна. И для изъятия вещественных доказательств — тоже. А вещественными доказательствами можно считать и документы, и деньги, и счета. Все, фирма парализована. Понятное дело, что уголовное дело перспективы не имеет, но и фирме конец.
Есть и моральная сторона вопроса. Человеку предъявляют обвинение, он становится обвиняемым, то есть его можно отстранить от работы, задержать, наложить арест на его имущество — и все это осуществляется без санкции прокурора.
В Украине в последнее время было задержано в качестве подозреваемых, а затем, по истечении трех суток, выпущено тридцать тысяч человек. Следователи не воспользовались правом продления срока задержания. Почему? Если у следователей были основания считать этих людей виновными, почему они не попытались доказать их вину? А если таких оснований не было, то зачем их задерживали? Попробуйте ответить на эти вопросы. И задумайтесь над числом задержанных.
— А вы убеждены, что эта цифра оказалась бы иной, если бы все зависело от прокуратуры?
— Уверен, что эта цифра была бы как минимум вдвое меньшей. Прокуратура — это сито, это — испытанная веками система сдерживания. Скажите, вам известны факты коррупции во взаимоотношениях между милицией и прокуратурой? Такие случаи исключены по определению. Милиция — исполняющий орган, прокуратура — надзирающий. Убежден: необоснованных задержаний, необоснованных уголовных дел было бы намного меньше, если бы работникам милиции пришлось каждый раз обращаться за санкцией в прокуратуру.
— А почему не в суд?
— Да дайте вы судам вздохнуть свободно! Во-первых, судебная процедура требует времени. Во-вторых, судьи и так перегружены работой, суды завалены протоколами ГАИ, я уже не говорю обо всем остальном.
Суд — в моем понимании, эта слепая, хладнокровная Фемида. А мы сознательно срываем с ее глаз повязку. И зачем? Как известно, судья, дававший разрешение на арест какого-либо лица, не имеет права рассматривать дело этого лица. Но давайте смотреть на вещи трезво: мы с вами работаем в одном суде, сидим в одном кабинете. Вы дали санкцию на арест человека, а я рассматриваю его дело. Вы поделитесь со мной своим мнением об этом человеке и об этом деле? И можно ли считать мое мнение полностью непредвзятым после такой абсолютно невинной консультации?
Приведу забавный пример: в Виннице один инвалид первой группы официально является владельцем 43 "мерседесов". Он даже ходить не может, но автомобили зарегистрированы по предъявлению его паспорта. И растаможены по решению суда.
Не могу не задаться вопросом: в чьей голове родилась "гениальная" идея о введении института пожизненных судей? Вы подумайте, судья принимает решения, заранее зная: в любом случае он не понесет никакой ответственности. Это не способ защитить судью от произвола, скорее, это способ давления на потерпевших, на следствие, на защиту. Ни суд, ни общество в целом пока к "пожизненному судейству" еще не готовы.
— А прокуратура, по-вашему, готова к тем изменениям, за которые вы ратуете?
— Поймите, я нисколько не идеализирую прокуратуру и прокуроров. Да, бывают разные прокуроры. Да, кто-то ошибется, кто-то, не глядя, подпишет, кто-то за бутылку решит, кто-то, может быть, даже взяткой не побрезгует…
— Вам, кстати, взятку никогда не предлагали?
— Мне однажды предлагали взятку в несколько миллионов долларов.
— А за что, если не секрет?
— Не важно, он все равно уже сидит… Так вот, в прокуратуре существует жесткая, апробированная, проверенная временем система контроля. Повторюсь, прокуратура — независимый, надзирающий орган. И возможности этого органа не следует недооценивать.
К примеру, мы за последнее время возбудили порядка восьми тысяч уголовных дел по факту невыплаты заработной платы. Руководители многих предприятий, сдается мне, и не собирались ее выплачивать, потому что в некоторых случаях речь шла о банальном отмывании денег. А так дело сдвинулось с мертвой точки. Многие поняли, что проще рассчитаться с работниками.
— Но ведь эти самые работники имели право обратиться в суд…
—…После чего суд примет решение о возбуждении прокуратурой уголовного дела. А прокуратура в порядке надзора может возбудить его сразу и самостоятельно.
Другой пример. Мы сейчас вплотную занялись оборонно-промышленным комплексом. В системе ОПК было 126 предприятий, сейчас функционирует только 26. Где остальные?
— Но ведь ОПК пережил период конверсии. Были соответствующие решения Кабинета министров.
— Вот и будем разбираться с каждым конкретным случаем. Были ли соответствующие решения, кем принимались, на каком основании? Разобрались же мы с Министерством здравоохранения. В свое время госсекретарь этого ведомства создал 200 фирм, которые брали за оформление лицензии на продажу лекарств не 200 гривен, как положено, а 300. Естественно, организации, продающие медикаменты, поднимали цену на свою продукцию. Теперь справедливость восстановлена, дело передано в суд, лицензии оформляются по установленному тарифу, а цены на лекарства естественным образом упали.
— То есть вы отбираете хлеб у милиции?
— Мы занимаемся своей работой. Каждый должен профессионально заниматься своим делом.
— Кстати, могу предположить, что в МВД вряд ли будут в восторге от вашей идеи — обязательно подкреплять свои действия санкциями прокуратуры.
— Еще бы! И МВД, и СБУ, и налоговая. Все, кто проводит следствие и дознание, все, кому разрешена оперативная деятельность.
— Но у представителей перечисленных вами ведомств на ваши аргументы имеются свои контраргументы: если по любому поводу им придется идти на поклон в прокуратуру, на оперативной работе можно ставить крест.
— В этом случае можно будет поставить крест на беззаконии. Тем более что подобные специфические вопросы будут находиться в введении не обычного, а специального прокурора.
— Кажется, вы были сторонником еще одного новшества — переподчинения Государственной налоговой администрации Министерству финансов.
— Не главное, кто кому будет подчинен. Просто я считаю ненормальным, что Министерство финансов, Таможенный комитет и Налоговая администрация фактически не согласовывают свои действия. Почему бы их вообще не объединить под одной крышей? В Британии же занимается одно ведомство и налогами, и сборами, и таможнями. Что, англичане глупее нас?
Поясню пользу от такого объединения на простом примере. Пересекла машина с грузом границу — с таможни тут же сообщили, куда следует: "Ждите, идет в такой-то пункт". Налоговая ждет-ждет, а машина не приходит. Значит, разгрузилась где-то по дороге. И по горячим следам высчитать, где и когда, не так сложно. И взять ребят с поличным, пока теплые. Надо только, чтобы две упомянутые мною службы координировали свои действия. А то ведь у нас налоговая узнает о грузе, когда он уже давным-давно продан. Это ведь общее дело, государственное — чтобы не нарушался закон, чтобы платились налоги, чтобы пополнялся бюджет.
— А как относится к этой идее Юрий Кравченко? Вы с ним общались на эту тему?
— Нет, разговор об этом не заходил. Да и вообще, я думаю, что давать подобные советы — не прокурорское дело.
— Но вы же сами говорили, что это дело общее, государственное…
— Вопрос — очень сложный, а мы, как я уже говорил, не настолько близко знакомы, чтобы доверительно обсуждать подобные вещи.
— Для Юрия Кравченко работа с налогоплательщиками и налогонеплательщиками — дело сравнительно новое. Вам об этой работе известно гораздо больше. Как вы считаете, насколько количество официально заявленных миллионеров отличается от количества миллионеров реальных?
— Существенно отличается. Я не владею необходимыми данными, но, думаю, что как минимум раз в пять.
— Ринат Ахметов и Виктор Медведчук относились к аккуратным налогоплательщикам?
— Я не занимался вопросами налогообложения физических лиц, но, думаю, что да: Виктор Владимирович и Ринат Леонидович — влиятельные люди, публичные персоны, они дорожат своей репутацией.
— По-вашему, все влиятельные люди и публичные персоны добросовестно заполняют налоговые декларации?
— Тот, кто заботится о своем будущем, должен делать это добросовестно. Желающий нарушить закон должен помнить о неотвратимости наказания. Закон не разделяет влиятельных и невлиятельных, провластных и оппозиционных.
— В свое время участники акции "Восстань, Украина!" были официально обвинены в том, что препятствовали движению транспорта. В этом же обвиняют Президента представители оппозиции. Не секрет, что регулярное блокирование улиц перед проездом президентского кортежа создает массу проблем автомобилистам. Оппозиция считает это ограничением права граждан на свободу передвижения. В связи с чем, если не ошибаюсь, депутат Сергей Соболев потребовал от вас возбудить уголовное дело. Насколько я помню, вы выразили готовность рассмотреть такую возможность. Дело возбуждено?
— Вы не совсем точны. Я заявил с парламентской трибуны, что готов рассмотреть соответствующее письменное заявление. Его нет до сих пор. Кроме того, вы сравниваете несравнимые вещи. В любой стране существует система мер, направленных на обеспечение безопасности главы государства.
— Но такие (с моей точки зрения, не вполне адекватные) меры безопасности, как у нас, применяются только в бывших советских республиках, и то далеко не во всех.
— Ну, знаете, я сам был свидетелем того, как в Вашингтоне перекрывали движение, когда ехал даже не президент, а всего-навсего какой-то чиновник. И потом, есть ведомственные инструкции, которые никто не отменял. Присутствует и чрезмерное рвение. Кроме того, существуют технические проблемы. Вы обращали внимание, сколько милиционеров выводят на улицы перед проездом кортежей? И знаете, почему их так много? Насколько я понимаю, их так "густо" расставляют, чтобы они имели возможность видеть друг друга. Надо полагать, не хватает раций.
— А вы не считаете, что инструкции следует изменять, а степень рвения контролировать?
— Безусловно то, что система МВД нуждается в реорганизации. Нужно, чтобы блюстителей порядка в форме было раза в два меньше, а блюстителей порядка в штатском было достаточно для полноценного обеспечения безопасности граждан.
— В свое время вы предлагали реорганизовать и отечественную систему борьбы с отмыванием денег…
— Работая в системе государственной налоговой администрации, я занимался этой проблемой. Когда во всем мире не было ни одного уголовного дела, связанного с отмыванием "грязных" средств, у нас было возбуждено три сотни. Мы доводили эти дела до реальных приговоров. Мы сотрудничали с правоохранительными органами пятнадцати государств. К нам обращались за советом, например, представители Нигерии.
— В таком случае, почему в отношении Украины были введены санкции FATF? Дело только в несоответствии украинского законодательства? Или в необходимости ужесточить борьбу с терроризмом? Вам не кажется, что Запад, помимо всего прочего, хочет "отсечь" от владельцев некоторые счета, принадлежащие нашим высокопоставленным должностным лицам?
— Может быть. Много "грязных денег" выходит из Украины и транзитом через западные банки "оседает" в оффшорах. Запад это видит, и Запад это раздражает. То есть эти деньги и принятым у них требованиям к "чистоте" финансовых средств не отвечают, и у них не "работают".
Но главная причина введения санкций, на мой взгляд, в ослаблении взаимодействия FATF и руководства правоохранительных органов Украины. Законодательство — конечно, важно, но теория и практика должны идти рука об руку. Правительство Кинаха этим вопросом, насколько я могу судить, практически не занималось. Во всяком случае, мониторинговый комитет в суть этого вопроса в данное время должным образом не вникал.
Нельзя побороть организованную преступность при помощи документа, пусть даже толкового и правильного. Должен быть системный подход. Я его и предлагал.
Давайте обратимся к западному опыту. Там ключевой фигурой в системе борьбы с отмыванием денег является руководитель банка. В некоторых странах специальные представители государства занимают посты заместителей председателей правления коммерческих банков, чтобы непосредственно контролировать чистоту финансовых потоков. Более того, агентов внедряют в службы безопасности банков.
То есть структуры, борющиеся с отмыванием денег, знают ситуацию изнутри. Почему бы нам не поступить аналогичным образом? Почему бы не создать мониторинговый комитет, скажем так, на базе НБУ? Орган, следящий за чистотой финансовых средств, должен иметь доступ к базе данных банков.
— Но ведь в этом случае нарушается принцип банковской тайны.
— Правильно, банковская информация должна быть защищена. Но если комитет будет иметь непосредственное отношение к банковской системе, он будет заинтересован в стабильности и надежности этой системы. Однако, когда речь пойдет о контроле за сомнительными трансакциями, комитет не будет работать вслепую.
Еще одно предложение: почему бы нам не пересмотреть принципы формирования наблюдательного совета Нацбанка? Почему бы нам ввести туда не руководителей парламентских фракций, а заместителей генерального прокурора, председателя Службы безопасности и руководителя Государственной налоговой администрации? Кроме того, почему бы не обязать руководителей служб безопасности банков тщательно отслеживать все рискованные операции и в случае возникновения подозрения сообщать куда следует. Список тех, кому следует сообщать, — прилагать. За невыполнение — привлекать к уголовной ответственности.
Глядишь — и начнут банки выдавать на-гора информацию. Пускай даже негласно. Риск сомнительных операций при такой системе контроля существенно снизится.
Но и это не все. Почему бы не принять закон, в соответствии с которым любой гражданин, которому известно о факте отмывания грязных денег, сообщал бы об этом факте правоохранительным органам? Подчеркиваю, любой, включая адвокатов тех лиц, которые подозреваются в отмывании "грязных" денег. Понимаете, о чем я говорю?
— Вы считаете такую систему идеальной?
— Я не говорю, что все должно быть именно так выписано. Но поразмышлять о повышении эффективности системы борьбы с отмыванием денег, наверное, все-таки стоит.
— Обилие идей и планов наводит на мысль, что должность генпрокурора вы не считаете верхней планкой в своей карьере…
— Я об этом даже не думаю. Так устал за эти полгода… В налоговой, ей-богу, было спокойнее…
