О королевской семье и страшных партизанах
Лидия ДЕНИСЕНКО
«2000» (12 -18. 08.05)
12.08.05
События последней недели, связанные с темой Генпрокуратуры, разворачивались стремительно и не совсем понятно. Сначала Пискун резко прервал отпуск и примчался из Крыма в Киев, а все гадали: с чего это? Из-за Колесникова или Стретовича? А тут и сообщения о «сватовстве Стретовича» — то ли сразу на место Пискуна, то ли лишь замом. Главное непонятно: кто «сватает» Владимира Николаевича? То ли Пискун, то ли сам Президент? Но ясности все равно не было. Пресса на щекотливый вопрос отвечала и так, и эдак.
Непонятностей добавило и резкое заявление Порошенко, обвинившего силовые структуры в угрозе нацбезопасности. Между строк читалось: «кого-то будут там менять». А поскольку Владимир СТРЕТОВИЧ имеет отношение к этим самым структурам, возглавляя парламентский Комитет по борьбе с коррупцией и организованной преступностью, но в списке секретаря Совбеза как «угроза» не фигурирует, — «пазлы» складывались сами собой. Получалось, что, по крайней мере на Резницкой, ожидается ротация, где именно Владимир Николаевич окажется центральной фигурой. К прошлому понедельнику (когда Стретович вернулся из отпуска) слухами на эту тему Киев был переполнен.
Ничего такого не говорите по телефону
— Как думаете, обвинения секретарем СНБО силовиков, в том числе и ГПУ, на чем зиждутся? И есть ли там истина? — интервью начала издалека, а Пискуна специально оставила на закуску.
— Истина всегда находится посредине — между двумя крайностями, которые были озвучены сначала одной стороной, а затем — в свою защиту — и другими сторонами, — ответил Стретович. — Вообще-то после событий, названных «помаранчевой революцией», следовало как можно быстрее провести реформу правоохранительной системы в целом. Но ситуация складывается сейчас так, что упомянутая вами Генеральная прокуратура является такой институцией, которую фактически нельзя покритиковать. А привлечь ее за непоследовательные, антизаконные действия — некому. В системе же демократических ценностей такого не может быть, чтоб некий орган возвышался над другими и был абсолютно некритикуемым, вне подозрений и не подлежал отчету.
— Но говорить, что все скопом — и прокуратура, и Минобороны, и СБУ, и иже с ними — угроза национальной безопасности? Получается, прямо заговор какой-то.
— Делая заявление об угрозе, думаю, Порошенко имел под руками какие-то доказательства. Хотя на мой взгляд, такие заявления не делают чести самому государству, когда высшее должностное лицо, обязанное следить за деятельностью правоохранительных органов, публично подвергает их нещадной критике.
— Кстати о безопасности, в том числе и национальной. Интернет полнится аудиофайлами «свежих» записей разговоров высших должностных лиц. Явно записанных подпольно. То есть выходит никто не застрахован от подслушивания и прослушивания?
— Никто не застрахован. Абсолютно! Застрахованы только высокочастотные каналы, закодированные по связи «ВЧ». Хотя не знаю, возможно, и они во время революции прослушивались... Так вот несмотря на предупреждение Президента на коллегии СБУ, когда он категорически запретил несанкционированное прослушивание, практика продолжается. Один из заместителей председателя Службы сказал мне: они написали об этом письмо, направили депутатам, чтобы каждый знал: мобильный телефон — связь, открытая для кого угодно! Не только для госинституций и соответствующих служб безопасности, но и для любого, кто ведет конкурентную борьбу с какой-либо фирмой. Слушают и на всякий случай, и чтобы замарать чье-то имя. Вбросят расшифровки в интернет: смотрите, вот с кем у него контакт был, слушайте, о чем они разговаривали!
— Знаете, когда Жир мне сказал, что «все стены в этой стране имеют уши», я думала, что преувеличивает.
— Мы ведь пытались на предпоследнем заседании парламентского Комитета поднять эту тему, пригласили министра внутренних дел, Генпрокурора, председателя СБУ. Но они не явились. А согласно Закону об организационно-правовых основах борьбы с преступностью, вообще каждые полгода должны слушать этот вопрос. Когда же проанализировали даже официальную информацию, полученную из областных судов, — сколько они давали разрешений на прослушивание, сколько реализовано, сколько вернулось, поняли, что в этом отношении — полный бардак!
— От одной мрачной темы — к другой, не менее мрачной. Включение в повестку дня парламента отчета временной следственной комиссии по расследованию убийства Гонгадзе упорно блокируется. Непонятно почему. Сначала все хотели, чтоб расследовалось не так, как это делает Пискун, а теперь уже передумали?
— Не могу сказать «за всю Одессу», вся «Одесса», в смысле парламент, — очень велика. Но, очевидно, есть заинтересованные политические силы или персоналии. Вспомните, сколько всегда шума из-за того, что много временных следственных комиссий создается, а не отчитываются! А тут наоборот — парламент не слушает. Но чем раньше все узнают отчет, тем легче будет лечить гнойный нарыв. Он ведь имеет способность прорвать в самый неподходящий для кого-либо момент. И тогда кое-кому придется «непереливки».
— А «дело об отравлении Ющенко». Почему и тут молчание? Луценко заявлял, что знает, кто из депутатов замешан в транспортировке диоксина или чего-то там еще через границу. Этим парламент тоже уже «не переймається»?
— Комитет не является следственным органом. И не владеет ни малейшей информацией о том, как продвигается следствие и когда оно будет закончено.
А теперь — о Пискуне
— Вернусь к теме Генпрокуратуры, но от общего — к частному. Еженедельник «2000» уходил в отпуск — прокуратура терроризировала, вернулись — продолжает то же самое. Причину не объясняют...
— Настоятельно советую: все отношения с правоохранительными органами переводите в публичную плоскость. Поскольку газета — публичная институция, то освещайте все, что они делают! Требуйте от прокуратуры: пожалуйста, официальный запрос, почему, на каком основании, да со ссылкой на закон. И это не только для того, чтобы дисциплинировать нерадивого следователя, который, возможно, выполняет чей-то заказ... К сожалению, еще не отошли от этого... Но и для того, чтобы иметь механизм для защиты своих прав в суде. И я почему-то уверен, что судебную систему мы-таки выстроим, чтоб если судили, то только по закону, а не потому, что кто-то позвонит и «назначит» виноватого.
— Месяц назад вы пытались опять же на Комитете поднять вопрос об отставке Пискуна. Но что-то вас не поддержали. Интересно, почему, учитывая, что половина парламента открыто говорит, что Пискун — нелегитимный.
— Об этом я говорил не раз. Когда стало очевидно, что Генпрокурор возвращен в кресло из небытия, причем неправомерным способом: Конституционный суд должен был принимать решение о его возвращении, а не суд общей юрисдикции в составе одного судьи... А когда услышал откровения Пискуна с Пинчуком, мне стало противно от того, что человек требует для себя индульгенции, чтоб остаться на посту, ценой услужничества богатым мира сего. Да не может он быть Генеральным прокурором априори.
— Давайте кое-что проясним. Отношения у вас с Пискуном более чем прохладные, причем взаимно. Без любви говорил о вас он и в той скандальной беседе с Пинчуком. Но появляется информация: якобы именно он, Пискун, приглашает вас работать в прокуратуру. Это правда?
— А я никогда не вру, отвечая на вопросы журналистов. Может, мне это и вредит... Действительно, после выездного заседания Комитета в Одессе на пресс-конференции я ждал этого вопроса. И когда в самом конце он прозвучал: «Правда ли, что вам предложена должность заместителя Генерального прокурора?», я сказал: «Правда». Пресс-конференция была в четверг, а накануне — в среду — мне позвонил Пискун и сказал: «Я принял решение назначить тебя первым заместителем», на что я ответил: «А как это вы решили, если есть действующий первый зам? Не могу ж я быть вторым или первым вторым замом?» Но Пискун ответил: «Я с Президентом посоветовался и мы решили». А я говорю: «От Президента я никаких директив по этому поводу не получал. И поскольку нахожусь в его фракции и его коалиции, то хочу, чтобы он сам мне объяснил — какова моя роль в этой ситуации». Так что отвечая на ваш вопрос, еще раз подтверждаю: Святослав Михайлович меня действительно приглашал с ним работать в прокуратуре.
— А Президент? Некоторые СМИ уверяли, что инициатива исходила от него, а не от Пискуна. Где правда?
— 1 августа в Севастополе во время празднования Дня ВМС Президент сказал мне: «Володя, чего ты здесь без дела? Пора идти заниматься делом». А я спросил: «Каким делом я должен заниматься?» Президент ответил: «Иди в прокуратуру, наведи порядок в этом клопятнике. Потому что там очень много недоразумений: кто-то не выполняет чьи-то указания, кто-то кого-то не слушает, кто-то не может работать с «нелегитимным генпрокурором». Иди разбирайся. Там работы немеряно». Но я переспрашиваю: «Вы настаиваете на том, чтоб я это делал? А какие у меня полномочия?» — «Иди, — говорит, — разбирайся». Это слова Президента.
— Но вы же знаете: «первым замом» — отвлекающий маневр. На эту должность вас не возьмут по причине отсутствия даже минимального пятилетнего стажа работы в прокуратуре. А вот Генеральным — вполне, потому как должность политическая.
— Именно поэтому процесс и не набирает больших оборотов, не катализируется. В этом вопросе нет юридической чистоты. Поэтому и остался без движения.
— В выборе между персонами на место Пискуна — Кармазин, Потебенько, Стретович (об этом, кстати, упоминал сам же Пискун в разговоре с Пинчуком) — судя по всему, «ставят» именно на вас. Вообще-то вплотную именно вопросом ГПУ вы занимались, имею в виду теорию реформирования?
— Могу сказать, что мое пребывание на посту главы парламентского комитета дало неоценимый опыт — какие ж проблемы и пробелы существуют в деятельности структуры, руководить которой меня сватают. Взвешивая все, я занялся выработкой концепции, выписывая роль прокуратуры в обществе. И буду информировать Президента: какими вижу пути создания новой украинской прокуратуры третьего тысячелетия. И в случае, если Президент согласится с моим видением, только после этого согласия смогу нести крест дальше.
Черные метки кумовьям
— На прошлой неделе, анализируя историю с предложением Стретовичу идти «на Пискуна», некоторые издания прозрачно намекнули оговоркой, мол, ведомство возглавите, «учитывая близость к секретарю СНБО». Вы близки с Порошенко?
— Я не имею никакой близости и политической «крыши», поскольку руководствуюсь известной философией, почерпнутой из Грибоедова еще в 8 классе, — «служить бы рад, прислуживаться тошно». Поэтому — я служу, а если в службе стал заметен, то, может, именно благодаря тому, что равно удален от всех олигархов... И над некоторыми моими коллегами в душе смеюсь: как же они легко вместо помаранчевых курток облачились уже в бело-голубые — в нашем понимании прежней власти. А поскольку все мы находимся под микроскопом — на нас смотрят с небес и говорят: «Да что ж вы делаете?!» Это вообще недопустимо так стремительно перекрашиваться. Хотя те самые мои коллеги считают, что они правы. А я считаю, что обманывать — грех. И это есть фарисейство: в глаза говорить одно, а делать совершенно другое.
— Один из представителей фракции СПУ обвинил Порошенко в том, что, мол, он возглавляет «всеукраинский процесс отмывания теневых средств, связанных с НДС, и является лидером и организатором контрабандных операций». Сказано было публично, СМИ посмаковали. Короче, сказанное о Порошенко — тема для Комитета и ГПУ?
— Еще в советском уголовно-процессуальном кодексе была статья, которая предусматривала обязанность органов ответить на публикацию в прессе. Сегодня, к сожалению, наши правоохранительные органы не очень-то реагируют на эти заявления. Хотя, поверьте, стоило бы. Правда написана или вымысел. Если вымысел, то написавший или сказавший такое должен отвечать за свои слова. Что же касается Комитета, то заявление, которое вы процитировали, к нам не поступало. И вообще у нас две функции — законодательная и контрольная за деятельностью подразделений МВД и так далее. А выходить за пределы полномочий — сами понимаете, не можем.
— Ваш коллега по парламенту Александр Мороз буквально на днях сказал: «За борьбу с коррупцией часто выдают перераспределение собственности». И как вы, глава комитета по борьбе с коррупцией, это восприняли?
— Сейчас в стране борьба с коррупцией имеет в основном словесное звучание и никакого практического действия. Увы, но для меня это — аксиоматично. Президент в инаугурационной речи сказал: «Ми знищимо корупцію, виведемо економіку з тіні...» Я эту цитату показываю чиновникам, говорю: «Читайте, что здесь написано! А что вы сделали для того, чтобы требования главы державы выполнить? У вас должен быть уже разработан комплекс мер!» Но... В общем, часть новых министров и замминистров сильно сопротивляются.
— «Совместители». В июне, когда именно вы призвали в парламенте бойкотировать рассмотрение кандидатур судей до тех пор, пока не рассмотрят вопрос о депутатах-совместителях, — воспринималось бурно. Особенно возмущались, кстати, судьи. Но так ли уж надо было упорствовать, если этих самых совместителей и в августе — больше десятка. И ничего. Никто с треском не уволен за попрание Конституции. Поговорили, побузили и ладно.
— И это не красит «помаранчевую» власть. Я, будучи романтиком по натуре, становлюсь прагматиком, когда вижу, что романтические принципы не могут внедриться. И надо смириться с этим. Но в данной ситуации я бы за такое нарушение Конституции вообще на этих совместителях ставил бы черные метки.
Это то же самое, как и нелегитимность Генпрокурора: каждое его действие можно оспаривать. Также можно поддавать сомнению любое директивное решение то ли министра, то ли другого чиновника, который одновременно занимает две должности. Ведь что получается? Дискредитируется главный принцип Конституции — распределение власти. С одной стороны, имярек — председатель такого-то парламентского комитета, с другой — он же исполнительная власть и выполняет то, что принимает законодательный орган. Вопрос: а что будет принимать комитет? То, что требует исполнительный орган или то, что будет этот самый орган исполнять? Конфликт интересов выходит наружу.
Для меня это больно. Я полагал, что с приходом новой власти подобному будет положен конец. И выступая публично на согласительном совете в парламенте, еще в самом начале предложил: давайте будем закладывать традиции. Ведь когда Головатый в свое время стал министром юстиции, он вышел на трибуну и сдал полномочия. Или когда Дурдинец — заместителем премьер-министра — тоже сдал депутатский мандат. И Олег Демин — то же самое, причем сразу. Им же хватало мужества сказать: я иду в исполнительную власть — и все! А наши «совместители» рассуждают иначе: «на всякий случай, посмотрю, что будет, там поработаю, может, вернусь». Еще хуже фарисействовать: мол, мои избиратели мне дали мандат доверия! Какие избиратели?! Читайте Конституцию.
Мне обидно, когда юристы начинают толковать Конституцию «под себя», как им выгодно. И, думаю, это будет одним из козырей оппозиции. Хотя надеюсь, что Президент развяжет этот гордиев узел. Вернее — разрубит.
«Милку» сделать
— Появился анекдот «в тему». «Новый ранг госслужащего в Украине: «Кум Президента II cтепени» — присваивается куму (куме) кума (кумы) В. Ющенко». Это к тому, что афишируемое самими же кумовьями высокое родство как бы изначально подразумевает некую индульгенцию. И на совместительство в том числе. Или нет?
— А сегодня никто не пытался привлечь к ответственности указанных вами героев за противоправные действия. Но что касается борьбы с кумовством, а говоря на латинский манер — с непотизмом, то это — одна из составляющих борьбы с коррупцией.
— Так с коррупцией-то борьба — только на словах.
— Вот именно. Это и подтверждает, что персоны, о которых вы говорите, себя чувствуют пока вольготно. Но я делаю ударение на слове «пока».
— Не так давно, выступая на радио «Свобода», вы сказали такую фразу: «Влада, на превеликий жаль, тільки вивісила першотравневі гасла — що будемо робити, що намагаємося робити, що корупції — ні». А на самом деле — ничего не происходит. Только транспаранты. Вы это говорили в сердцах или имея на то твердое убеждение?
— И ваш читатель, и вообще любой гражданин Украины сам ответит на этот вопрос и без моего комментария. Да, я убежден, что между словом и делом у нас — «дистанция огромного размера». И если мы говорим о реорганизации правоохранительной системы с середины мая после указа Президента, а уже август на дворе, но ничего не сделано...
— Так уж и «ничего»? Вот ГАИ закрыли, потом открыли, но сказали, что опять ликвидируют.
— Да, есть указ о реформировании судебной власти. Но я посмотрел списочный состав — так там много тех персон, кого надо не реформировать, а депортировать из этой страны за то, что они сделали с судебной властью. Короче, кто-то намеренно подставляет Президента. И это мне тоже больно. Но я надеюсь: общество созревает и придет к мысли — необходимо что-то делать. Хотели быстро получить шоколадку, а шоколадки нет. Потому что, чтобы «Милку» сделать, надо посмотреть рекламу, завести корову, выдоить молоко.
Тысяча со Стретовича
— «Я тепер є суб'єктом судового переслідування, до мене прокурор Запорізької області пред'явив позов по захисту честі і гідності, що я звинуватив його в неблагодійних ділах», — это тоже вами было сказано в прямом эфире. Не вдаваясь в подробности дела, хотелось бы выяснить: что суд вам присудил?
— Он признал не соответствующим действительности то, что слетело с моих уст в интервью интернет-изданию. И для меня это стало уроком — не верь анонимкам, даже если они имеют под собой определенную основу. Доказательств своей правоты у меня было 50 на 50, а этого мало.
— И сколько ж с вас потребовал истец морального ущерба?
— 1000 гривен. Но там был другой момент... Фактически то же самое — по поводу запорожского прокурора — прозвучало в виде депутатского запроса к Президенту и спикеру. Так вот истец требовал, чтоб я на сессии опроверг сведения. Но я-то как раз в запросе требовал проверки, а не утверждал что-либо. Эту просьбу его суд не удовлетворил, тем более что этот человек уже не является прокурором Запорожской области.
— Коль уж упомянули суд, давайте поговорим о взятках. Как-то раз вы огласили любопытную статистику: судья берет с человека пресловутые 10% за решение «в его пользу». Причем речь шла только о хозяйственных спорах. Вы назвали цифру — под миллиард гривен, которые крутятся «в тени». С миллиардом не ошиблись?
— Эти данные мы давали на основании анализа судебных процессов то ли в 2002-м, то ли в 2003 году. Сегодня это явление точно так же имеет место быть. Оно даже становится традицией: не подмажешь — не поедешь. А если еще имеешь тугой мешок с деньгами, то на определенной стадии разбирательства с иском — это вообще караул! И суды продолжают делать свое дело. А когда я в открытую говорю, что порочную практику надо менять, меня тут же начинают попрекать, мол, это вмешательство в судебную систему. Доходит до того, что говорят: «Подожди, подожди! Вот не будешь депутатом, тогда и поквитаемся!» Они запомнили мое заявление о том, чтоб блокировать в парламенте рассмотрение вопроса «по судьям». Так теперь и говорят: «Мы этого Стретовича запомнили. Вот попадется нам в тиски, с ним счеты и сведем». Я, конечно, не обращаю внимания. Но неприятно слышать.
Двух пенсионеров — за одну виллу
— На расширенном заседании своего Комитета в Одессе вы заявили: «Боделан будет привлечен к уголовной ответственности за незаконное выделение земельных участков и откровенное разбазаривание государственной собственности».
— Абсолютно правильно.
— А кроме Боделана, нигде больше ничего не разбазаривается? И земля выделяется правильно?
— Что касается остальных — надо говорить в каждом конкретном случае: что, как и где происходило. Но, как по мне, власть сегодня готова к тому, чтобы этот механизм возмездия и справедливости в отношении тех, кто украл, обидел, забрал у граждан рекреационные зоны, не состоялся. И это меня больше всего гложет. Так мы нормального государства не построим.
— В интернете я видала фотографии из Ивано-Франковской области, где строят дачи для высших госчиновников. Гору вместе со смереками «срезали», чтоб удобней джипам к дачам подъезжать.
— Только глас народа сможет остановить этот процесс. Посмотрите — вот стоит у меня на столе фигурка Дон Кихота...
— Это был подарок от «Реформ» Пинзеника, по-моему.
— Подарок, но от группы «Разом». Так вот этот самый рыцарь печального образа — без поддержки народа — так и будет воевать с мельницами. И ничего не сможет сделать.
— Проверка выделенных участков под застройки дворцами. Уже новыми. Этой темой кто-то занимается?
— Нет. Комитету физически невозможно это делать силами 13 сотрудников аппарата и 3 из 16 депутатов, которые работают... Остальные только на заседания являются: привлечь к работе их очень сложно, потому как у них «округа», а там — свои интересы, в том числе и политические. Хотя я считаю, что проверка дворцов — процедуры выделения земли, соответствие архитектурным требованиям, санитарно-гигиеническим нормам и так далее — в итоге даст возможность получить бюджету большие деньги при правильном подходе. Но меня радует то, что эти самые дворцы в Украине являются недвижимостью. И в ближайшей перспективе введения налога на недвижимость очень хорошо пополнят казну. Очевидно, уже новый состав парламента придет к тому, что будет принят «налог на богатых». Это когда за одну виллу можно будет содержать двух пенсионеров.
— Кроме вилл, есть еще и то, что, вероятно, можно трактовать и как злоупотребление служебным положением. Вот, например, одно издание проводит расследование, печатает снимки: как высокопоставленное лицо пользуется кабминовскими машинами — и жена там его ездит, «и репка, и внучка, и жучка». Этот чиновник — один из столпов новой власти. По логике, если СМИ все перекрутило, должен был потребовать сатисфакции. Но он молчит. Похоже, все написанное — правда. Как эта история и ей подобные сочетаются с моралью, о которой столько обещаний давалось Майдану?
— В прошлом году, а точнее — в феврале 2004-го в послании президента парламенту были такие слова: необходимо переходить к цивилизованным формам оппозиции. Что это значит? Отдать оппозиции бюджетный комитет, по вопросам свободы слова и по борьбе с оргпреступностью. И это было бы правильно! Потому что оппозиция должна стеречь власть на каждом шагу и замечать ошибки, которые власть совершает. Вот я сегодня — функционально — должен отслеживать каждый нерадивый шаг власти и кричать: «Алярм! Стоп! Секунду! Этого нельзя допускать!» И таким образом их воспитывать.
Но как только я начинаю это делать, даже не предавая широкой огласке некоторые «шаги», они на меня смотрят с недоумением: «Ну что ты там закукарекал? Оно тебе надо?! Ну мы ж свои, Володя. Ну прекрати!» Я говорю: «Какие «свои»? Посмотри, что ты делаешь». А они: «Да ради Бога, не обращай внимания», и тогда отвечаю: «Не могу не обращать внимания».
Вот поэтому они так на меня и смотрят. А я объясняю, что никаких интересов не лоббирую, ни к кому ни в какие кабинеты не хожу и ничего не выпрашиваю, не «решаю» и под столом не договариваюсь. Это не мое кредо. Не мое... А если в чем-то просят содействия, выясняю: это в рамках закона? Говорят: да, конечно. «Если в рамках закона, — отвечаю, — то я буду контролировать, как движется вопрос». Но они ж не знают, к кому я обращаюсь, как контролирую... И иногда получается — чем дальше в лес, тем страшнее партизаны. Доходит «вопрос» до определенной ступеньки — все, стали. Почему стали? А потому что надо, говорят, взятку. Тогда я говорю: все, стоп машина!.. Я не исключаю варианта, что какие-то силы начнут выливать на меня грязь, чтобы меня каким-то образом запачкать. Но я опять же говорю всем: «Я чистый. А к чистому грязь не пристает. Она только к грязному лепится».
Дорогой, тебя кто-то гнал в политику?
— История с сыном Президента еще долго не утихнет. Уж слишком велико было потрясение, когда народ узнал подробности из жизни «золотой молодежи». С другой стороны, некоторые политологи предполагают: вброс информации о сыне главы государства — происки оппонентов. Вы как считаете — происки? И вообще должно ли общество обсуждать такие темы или негоже, поскольку власть заявила, что она «моральна», «красти не буде». То есть надо верить.
— Если речь о членах королевской семьи — будем говорить западной терминологией, то, думаю, каждый шаг должен поддаваться рентгену. По той причине, что король, он же президент, содержится за счет налогоплательщиков. И каждый гражданин должен знать, как расходуются его деньги. Если мы знаем про принца Гарри...
—... который в Итонской школе сдал не свою курсовую работу, в чем призналась учительница, а теперь — громкие судебные разбирательства...
— ... то английская традиция позволяет об этом говорить вслух. И если в США бармен в лице клиентки распознал дочку Буша и не продал ей пиво, потому что по возрасту не положено, то и это мы знаем. А коль уж заявляем о европейских и мировых стандартах, то должны их внедрять и в свое сознание. Вот говорят — существует проблема «золотых детей». Да не проблема это детей, а проблема их родителей. И страна должна знать — у кого какие дети, как они себя ведут, чем занимаются. Это нормально. Речь идет о публичности организации власти, которая работает на публику, где публика — это и есть гражданин, народ, сообщество.
В начале моей политической деятельности в 1994-м журналисты «Киевских ведомостей» сильно мне допекали. Я возмущался: чего они хотят? А мой друг и коллега Виктор Шишкин сказал: «Чего ж ты хочешь? Дорогой, тебя кто-то гнал в политику? Нет? Сам пошел? Так вот знай: идя в политику, ты становишься абсолютно досягаемым. Тебя должны пощупать, потрогать, знать — что у тебя за семья, как она себя ведет, на какие доходы существует. Если будешь отгавкиваться и отмахиваться, тогда будешь калиф на час».
— Кстати о доходах. Еще одна весьма обсуждаемая тема: декларация о доходах Юлии Тимошенко. Ну там, где квартира в 32 кв. метра , деньги какие-то смехотворные...
— Знаете, как учат юристов? Верь человеку, пока не будет доказано обратное. Так что я склонен верить. Но сомнения одолевают.
— Одно издание, «пройдясь» по премьерской декларации, задалось вопросом: откуда ж хотя бы деньги на наряды? Если, мол, за бесплатно, то это коррупция, если за плату — не хватит и всего задекларированного, хотя один умник допустил, что платья — из «старых запасов». Но в это верится с трудом. Ладно, не будем обсуждать чужой гардероб. А вы можете назвать доход своей семьи?
— В два с половиной раза больше, чем у премьера. За прошлый год — 175 тысяч гривен... Что касается декларации Юлии Владимировны, думаю, что читатели вправе сделать собственные выводы.
О брендах
— И под занавес — о выборах. Владимир Филенко НСНУ охарактеризовал так: «проект бизнесового и номенклатурного окружения Виктора Ющенко». У вас какое мнение?
— Я — во фракции «Наша Украина», но не в партии НСНУ. Остаюсь христианским демократом.
— Оно, конечно, правильно, но некоторые ваши коллеги по ВР уже расстались с брендами своих партий в пользу одной большой.
— Мы свой бренд бережем.
— Тем не менее, собираетесь ли войти в мегаблок? Или не хотите больше идти в парламент? Но не может быть, чтобы не хотели.
— Истина в последней фразе: «Не может быть, чтоб не хотели». В 94м, когда я сам баллотировался и видел, что делается со страной, не знаю, пусть судят читатели, — получилось ли у меня что-то исправить, но я тогда хотел что-то сделать, чтобы просто стало лучше. Сегодня тоже хочу приложить свои знания, чтоб эту страну сделать такой, какой вижу: лучшей в мире. И у нее есть все предпосылки для этого, поверьте.
Но ввиду того, что происходит последние несколько месяцев, у меня не много желания оставаться в политике. Я вижу, что такие, как я, не нужны сегодня. Просто мне надо было родиться или намного раньше, или намного позже — где-то в 2027-м, когда Украина будет процветающей страной. А сегодня видеть зло и молчать мне тяжело. Не могу смириться. Протестую внутренне. Но желая сберечь некоторое здоровье для семьи, для мамы, для детей, не могу сорваться и сказать обо всем, что болит. Я считал, что принципы христианской демократии должны были быть привнесены в нашу политику. Особенно после «помаранчевой революции»...
— Ну и вот — с 1 сентября закон Божий в школах будут читать.
— Закон Божий научит тех, кому сегодня 11—12. Они придут к нормальному продуктивному действию еще через 10—15 лет. И тогда появятся, надеюсь, первые плоды... Пока же в стране не Бог на первом месте, а — «ты мне, я тебе», «кум, сват, брат». Так что в этих условиях закон Божий не будет иметь большого эффекта. Ситуация не та.
— И что же с выборами?
— Поскольку я возглавляю политическую силу, то мы будем определяться — идти ли на выборы, а если да, то с кем. Я идеалист. Если просить поддержки избирателей, и они поддержат, то это накладывает большое моральное обязательство на политика. Доверие надо отрабатывать... Короче, пока ответить однозначно — пойду ли я в политику? — не могу. Если удастся достичь консенсуса с партнерами по переговорам, то будем участвовать в выборах.
— А если нет?
— Тогда буду готовить себя к преподавательской работе в Киево-Могилянской академии, где сегодня я на должности доцента. Найду, где заработать на кусок хлеба.
— Но не обязательно Могилянка. Может быть и кресло на Резницкой?
— Это воля Всевышнего. Я не педалирую процесс. Он сам разрулится. Все станет на свои места. А не станет, на то тоже воля Божья.
— Есть ли у вас свой прогноз в целом для Украины на эту осень? Все, кого спрашиваю, предполагают, что стране будет невесело.
— Нас ожидает еще одна революция. Кадровая. Если же такую революцию, просмотрев наш 7-месячный этап развития, Президент не проведет, то у нас мрачные прогнозы на осень. Причем радикализованные теми, кто оказался не у руля политических процессов.
— Но уже ж тысяч 20 чиновников уволили.
— И далеко не лучшие пришли. Не лучшие — в смысле и профессиональных, и человеческих качеств. Пришли те, кто заплатил по политическим векселям. А также те, кто 10 лет критиковал эту власть, а теперь «изменился»... Но правильно говорит Президент: ходить в оранжевых курточках — это одно, а работу делать, давать команды, вырабатывать тактику, спорить, доказывать — другое. Поэтому если кадровая революция не произойдет — действительно будет тяжелым и окончание года, и время избирательной кампании. Но я почему-то верю, что такая кадровая революция будет проведена. Так что мы, оказавшись в роли дураков, потому что только дураки учатся на своих ошибках, а умные — на чужих, будем исправлять ситуацию.
— А если без революций, и нынешнему кадровому составу вынести 155-е предупреждение? Не поможет?
— Тут как в басне: а вы, друзья, как ни садитесь, а в музыканты не годитесь. Музыкантов надо менять. Потому что сегодня нет никакой симфонии. Одна какофония.
— Есть еще одна революционная предпосылка — цены. Бензин, мясо, сахар. Кто-то уже прогнозирует на сентябрь кастрюльные бунты. Впрочем, веселее от этого не станет. Как думаете: могут ли начаться в стране волнения из-за цен?
— А это все тоже политика.
