Доказательств отравления Ющенко у Генпрокуратуры нет
Виктория КАЛКАТИНА
Киевские ведомости
22.10.05
Глава парламентской комиссии Владимир Сивкович о «тайной вечере», трех американских версиях и лабораторных исследованиях крови.
Отравление Виктора Ющенко стало, пожалуй, ключевым событием президентских выборов, окончательно повернувшим ситуацию в пользу оппозиционного кандидата. Именно оно создало предреволюционную ситуацию, выплеснувшуюся позже на Майдан. Однако прошло уже больше года, а вопросов в этом деле по-прежнему больше, чем ответов. До сих пор не ясно, кто покушался на жизнь кандидата в президенты, когда и как яд попал в организм Виктора Ющенко, и самое главное — сам факт отравления юридически так и не установлен.
Глава специальной комиссии Верховной Рады по расследованию инцидента Владимир Сивкович стал одной из ключевых фигур юридически-политического процесса, раскручивающегося вокруг темы отравления главы державы. Год назад он выступил с парламентской трибуны с отчетом о результатах проведенного комиссией расследования. Тогда этот отчет вызвал бурю негодования среди сторонников оранжевого кандидата. Сегодня Владимир Сивкович снова готовит отчет. Окончательный. Это и стало поводом для интервью «Ведомостям».
— Владимир Леонидович, давайте вернемся на год назад. Ваша деятельность по расследованию происшедшего с Виктором Ющенко вызвала тогда лавину обвинений в необъективности и предвзятости. Напомните, а почему именно вы возглавили специальную комиссию?
— Я был независимым депутатом, за несколько месяцев до того момента вышел из парламентского большинства после мукачевских событий. Когда у Виктора Ющенко возникли эти проблемы со здоровьем и появилась версия об отравлении, мне предложил стать главой следственной комиссии Николай Мартыненко.
— А потом вы обнародовали неожиданные для «Нашей Украины» выводы.
— Я же не воевал с ними, я просто расследовал событие, которое произошло, расследовал достаточно скрупулезно, активно и внимательно. Потому что впервые примерно десять дней не было ни одного члена комиссии, который сомневался бы, что произошло что-то ужасное, что произошло покушение на убийство. И мы круглосуточно занимались этим расследованием, потому что лично мне хотелось быстро найти людей, причастных к отравлению. Но чем больше мы углублялись, тем меньше оставалось шансов получить хоть какие-то доказательства. Установленная нами хронология событий свидетельствовала о том, что если что-то и произошло с Ющенко, то это произошло до 5 сентября, что оттягивало период расследования. «Наша Украина» при этом продолжала настаивать, что отравление произошло 5 сентября, в день ужина на даче руководителя спецслужбы. Это утверждение не вписывалось в общую картину, поскольку у нас были показания, что Ющенко чувствовал себя плохо уже 4-го. И потом, когда я согласился стать руководителем комиссии, единственным моим условием было то, что я буду вести это дело с предельной корректностью, честностью и правдивостью.
— Фактически комиссия прекратила работу вскоре после выборов...
— А смысла не было продолжать. Генеральная прокуратура тогда сказала, что она засекречивает дело, берет дальнейшее расследование на себя, и комиссия, возможно, и не возобновляла бы своей работы теперь, если бы: первое, Генпрокуратура не присылала нам отписки, и второе, Регламентный комитет парламента не начал требовать у нас отчета в связи с тем, что год работы комиссии истек. Регламентный комитет направил ко мне несколько обращений с требованием озвучить дату отчета. Для того, чтобы определить эту дату, мне нужно было снова собрать комиссию. Вот я ее и собрал.
— Не потому, что появились какие-то новые сведения?
— Эти сведения у нас давно. Начиная с декабря и по сегодняшний день документы поступают постоянно: обращаются люди, приходят ответы на запросы.
— Есть ли у вас сегодня какие-либо доказательства того, что Виктора Ющенко отравили диоксином?
— Таких доказательств, наверное, нет ни у кого, в том числе и у меня.
— Есть ли доказательства какой-либо другой версии?
— Тоже нет. Честно вам скажу: 8 октября прошлого года, когда я вышел с первым отчетом на парламентскую трибуну, я совершенно откровенно заявил, что комиссия не знает, что произошло с Ющенко. К сожалению, за этот год фактически ничего не изменилось. Конечно, в комиссии информации стало намного больше. Но когда я ознакомился с материалами Генеральной прокуратуры, выяснилось, что у них реально ничего нет. Потому что ни одной новой экспертизы они не провели, допрос Президента осуществили через полгода после его инаугурации, что вообще полный нонсенс: как же они расследовали дело, не получив показания потерпевшего? Ну и так далее. То есть фактически Генеральная прокуратура занималась саботажем.
— До сих пор не совсем ясна картина того злосчастного ужина на даче у Владимира Сацюка. Говорили, что там якобы присутствовало какое-то неизвестное лицо...
— Да никого там не было! Это все глупости. Там были Ющенко, Жвания, Смешко, Сацюк и водитель Жвания, грузин Мамунашвили, по-моему. Есть фотографии этого ужина, а у Сацюка, насколько я знаю, есть даже аудиозапись.
— Аудиозапись, очевидно, велась тайно, а что за фотографии? Тоже снятые скрытой камерой?
— Да нет, они сами фотографировались, как бы на память: ведь не каждый день можно выпить с кандидатом в президенты.
— А вам известно, что рассказывал Генпрокуратуре Виктор Ющенко об этой встрече, какова была ее цель?
— Об этом мне рассказывали представители «Нашей Украины» еще год назад. Они приехали на тот ужин, чтобы обсудить возможность неучастия спецслужб в предвыборной кампании, поскольку было ясно, что будут массовые демонстрации, будет Майдан, он уже в тот период, в начале сентября, начал готовиться. Так что решался вопрос, чтобы все это прошло мирно.
— Вам наверняка известна версия об операции по введению стволовых клеток с целью омоложения, которую якобы провел Виктор Ющенко и результатом которой стали эти проблемы со здоровьем. Что вы о ней думаете?
— Я не хочу о ней вообще думать: это не задача комиссии.
— Но разве не задача комиссии установить истину?
— Совершенно верно, но для начала нужно установить хотя бы сам факт отравления: провести экспертизу согласно уголовно-процессуальному законодательству. Вот и все. А была ли там операция по омоложению или еще что-нибудь, это комиссия выяснять не должна.
— Еще была версия о неудачном применении ботекса — препарата, применяемого для разглаживания морщин.
— Когда американские врачи увидели первые фотографии Виктора Ющенко после начала болезни, они высказали три предположения: первое — связанное с ботексом, второе — розацеа и третье волчанка. Волчанку и ботекс после того, как мы забрали документы из австрийской клиники, эксперты исключили. Что касается розацеа, такая версия оставалась. Потому что методика лечения и препараты, которые применялись австрийскими врачами для лечения Виктора Ющенко, полностью совпадают с теми, что применяются при этом заболевании. У меня даже есть о нем книга (Владимир Сивкович берет со стола книгу с названием «Розацеа»), вы можете посмотреть фотографии и убедиться, что это очень похоже на то, что произошло с Президентом. Но это лишь версия. Что произошло на самом деле, можно выяснить только одним способом: сделать анализы. Если это диоксин, то он сохраняется в организме 14 лет.
— Вы, кстати, говорили, что у вас есть вопросы по анализам, проведенным зарубежными экспертами.
— Дело в том, что зарубежные эксперты вообще не являются экспертами в юридическом смысле. Они исследовали образец крови, присланный им Центральным австрийским госпиталем и сделали заключение, что в этой крови огромное количество диоксина, превышающее норму в тысячи раз. Что фактически смертельный случай.
— А почему Центральный австрийский госпиталь? Виктор Ющенко там сдавал анализы?
— У комиссии нет данных, что Виктор Ющенко был в этом госпитале. Но этот госпиталь почтой DHL отправил образец крови в лабораторию по исследованию пищевых продуктов в Амстердаме. Кстати, основной профиль этой лаборатории проверка мяса или кормов для животных на наличие диоксинов.
— Анализы этой лаборатории были главным доказательством диоксиновой версии в период избирательной кампании?
— Да. Руководитель этой лаборатории, профессор Брауер, чье имя также звучало тогда, действительно очень известный специалист, он разработал быструю методику обнаружения диоксина. Нюанс в чем: диоксин нашли, но эта лаборатория не может однозначно сказать, что исследовавшаяся кровь и сыворотка принадлежат Ющенко. Они просили новые образцы его крови, взятые согласно юридической процедуре, но до сегодняшнего дня так их и не получили.
— А связывалась ли ваша комиссия с Австрийским госпиталем, чтобы получить подтверждение того, что эти образцы крови принадлежали именно Виктору Ющенко?
— Нам нет смысла связываться с госпиталем. Во-первых, Ющенко там не лечился, во-вторых, документы были на бланке госпиталя, но подписывал их доктор Цимпфер. Вот в чем проблема. Документов о том, что образцы в госпиталь передала клиника «Рудольфинерхаус», нет. Это значит, что Цимпфер лично пришел в госпиталь и попросил кого-то отправить две пробирки в амстердамскую лабораторию. Я так думаю. Официальных подтверждений этому нет.
— Александр Турчинов после своей отставки заявил журналистам, что он просил Виктора Ющенко сдать анализы украинским экспертам, так как только после проведения экспертизы отечественными специалистами можно говорить о юридическом факте отравления. Виктор Ющенко в свою очередь недавно сказал, что не сдавал анализы в Украине, поскольку у нас нет сертифицированных лабораторий. Каков же выход из этого процессуального тупика?
— Вопрос не в этом. Дело в том, что оба раза, и в Австрии, и в Швейцарии, Виктор Ющенко сдавал анализы анонимно. Для себя, насколько я понимаю, для лечащих врачей. Но анонимные анализы не могут быть доказательствами. Президенту должны были объяснить, что нужны процессуальные действия. Турчинов не ведет уголовное дело, так что об этом Президенту должен был сказать Пискун. А лаборатории, которые могут обнаружить диоксин, в Украине есть — проблема только в том, что они не сертифицированы как международные. То есть для уголовного дела внутри страны их заключения достаточно, для международного дела нет. Определиться с тем, достаточна ли их квалификация, должна Генпрокуратура.
— Насколько я понимаю, дело об отравлении Виктора Ющенко — внутреннее дело Украины?
— По идее, да, но мы его на сегодняшний день раздули больше, чем дело Гонгадзе. Теперь весь мир ждет результатов расследования.
— Раз мы уже вспомнили имя Святослава Пискуна, как вы думаете, почему Президент его уволил? Не может ли это быть связанно с делом об отравлении?
— Если честно, на месте Президента я бы его тоже уволил. Пискун в течение года делал совершенно противоречивые заявления, что не допустимо для процессуального лица. Это же нонсенс! То он официально заявляет, что Ющенко отравили диоксином, разведенным в воде, а когда оказывается, что диоксин в воде не разводится, начинает заявлять уже что-то другое.
— Но весьма конкретные заявления делал не только генеральный прокурор, но и министр внутренних дел Юрий Луценко, который сказал, что знает, кто и как ввез диоксин в Украину.
— Я разговаривал с Луценко. Он заявил это в первую неделю своей работы в МВД, когда, видимо, еще не понял, что министр должен говорить только процессуально, что он уже не депутат. Так что мы пришли к общему выводу, что он пошутил.
— Вы сегодня ощущаете какое-то давление на себя лично, на комиссию?
— А что, должен?
— Думаю, нет, у нас же демократическая страна.
— Сегодня я ощущаю давление со стороны самого себя, потому что ситуация затянулась, и мне, если честно, она очень не нравится. Если с октября по май велась дискредитация меня как политика, то сегодня все уже поняли, что я тогда был прав, что доказательств версии отравления либо другой версии не существует. Сегодня у меня нет большого желания брать на себя весь негатив этой ситуации. Для этого в государстве существует масса правоохранительных органов, существует Президент, который контролирует их работу. И фактически это уже его ответственность, а не парламентской комиссии, которая нужна была, чтобы сказать правду в период президентских выборов. Ту правду, которую я мог сказать в тот момент, я сказал.
— Тем не менее, вы снова на гребне этой волны. Вы не боитесь обвинений в том, что таким образом вы пытаетесь повлиять на ход предстоящих парламентских выборов?
— Нет. Это была не моя инициатива, а, как я уже говорил, Регламентного комитета. Мы отказались от предложения комитета сделать отчет в ноябре, поскольку к ноябрю он готов в полном объеме не будет.
— Получается, вы обнародуете его перед самыми выборами?
— Может, его вообще не будет во время предвыборной кампании. Я, во всяком случае, этого не хотел бы. Ведь что бы я ни сказал, это в любом случае не устроит какую-то из сторон, и я снова окажусь крайним.
— И последний вопрос: своими утверждениями вы практически ставите под сомнение сам факт отравления Виктора Ющенко. Есть ли у вас в таком случае своя версия происшедшего?
— Я ничего не ставлю под сомнение. Пусть команда Президента сама разберется, кто отравил их лидера. Пока же они только спорят со мной. А зачем вступать со мной в дискуссии? Докажите, найдите подозреваемых, арестуйте кого-нибудь! Нужно не пиариться, а просто соблюдать закон.